Руки мыл? Родительский опыт великих психологов - Дэвид Коэн (2017)

В противоположность философам великие писатели XVI и XVII вв. были весьма плодовитыми отцами. У Шекспира был сын Хемнет, умерший в 1596 г. в десятилетнем возрасте, а также две дочери. У выдающегося английского поэта конца XVI – начала XVII века Джона Донна было 12 детей; у французского драматурга Жана Расина – семь; у Джона Мильтона, автора «Потерянного рая», – пять. Разница между двумя этими группами знаменитых людей любопытна и, насколько я могу судить, необъяснима.

Утраты тоже не обошли писателей стороной. Современник Шекспира драматург Бен Джонсон потерял ребенка и оплакал его в прекрасном стихотворении.

Моему первому сыну

Прощай, мой Бенджамин. Вина моя

В том, что в твою удачу верил я.

Ты на семь лет был ссужен небом мне,

Но нынче оплатил я долг вполне.

Нет, не рыдаю я. Рыдать грешно

О том, что зависть вызывать должно.

Нам всем придется скоро в мир теней

Уйти от плоти яростной своей.

И если горе не подточит силы,

То старость доведет нас до могилы.

Спи, сын мой! Схоронил здесь, без сомненья,

Бен Джонсон лучшее свое творенье

И клятву дал: столь сильно, как его,

Не полюбить вовеки никого[6].

Не все проницательные наблюдатели были философами или учителями. Дженкин Льюис семь лет прислуживал Уильяму, герцогу Глостерскому, родившемуся 24 июля 1689 г. в Хэмптон-корте.

Сын принцессы Анны, дочери Якова II, Уильям родился «очень хилым», и многие считали, что он долго не протянет. Двенадцать беременностей его матери закончились выкидышами, а четыре произведенных ею на свет ребенка умерли вскоре после рождения. В первые дни жизни Уильяму пришлось нелегко из-за непомерно большого соска его кормилицы, но вскоре ему нашли другую няньку, и в следующие полтора месяца ребенок окреп и стал хорошо развиваться. «Теперь все лелеяли надежду, что герцог выживет, – писал Льюис, – и вдруг – подумать только! – у него случились судороги». Отчаявшаяся мать принца вызвала из Лондона врачей, и они посоветовали проверенное временем средство: снова сменить кормилицу. Молодые матери, желающие поделиться своим молоком с королевским отпрыском, стали стекаться в Хэмптон-корт. В поисках подходящей женщины младенца перекладывали от одной груди к другой.

Выбор сделали совершенно случайно. Отец ребенка, принц Георг Датский, проходил через комнату, где выстроились вероятные кормилицы, и обратил внимание на грудь миссис Пэк, жены добропорядочного квакера из Кингстона. Ее заметно торчащие соски внушали доверие. Миссис Пэк уложили в кровать со слабым младенцем, «который сосал хорошо и в ту ночь поправился». К сожалению, по словам Льюиса, миссис Пэк «больше годилась для свинарника, чем для постели принца» и попыталась извлечь выгоду из своей неожиданной славы.

Уильям успешно набирал вес, но какой-то недуг вызвал «выделения», как писал Льюис. Некоторые историки медицины предполагают, что жидкость сочилась из до странности большой головы Уильяма. Джек Дьюхерст утверждает, что принц страдал слабой формой гидроцефалии, но такому состоянию обычно сопутствует низкий уровень интеллекта. Уильям, однако, отсталым определенно не был, он рос вполне нормальным ребенком, только не очень крепко держался на ногах – без посторонней помощи не мог подниматься и спускаться по лестнице. Льюис не мог понять, была ли немощь вызвана настоящим недугом или «чрезмерной заботой хлопотавших вокруг него дамочек» (вот кто мог бы стать психоаналитиком!). Однажды по этой причине разразилась гроза: отец Уильяма счел, что сын притворяется, и впервые в жизни отстегал его розгами. «Его высекли, и с тех пор он вел себя как шелковый», – заметил Льюис.