Бора-Бора - Альберто Васкес-Фигероа (2005)

И все же юноша инстинктивно чувствовал, что испанцы страстно желают вернуться домой, совсем как он сейчас. Тапу отдал бы что угодно, дабы выучить их трудный язык. Так он смог бы поддержать их, вселить в их сердца надежду, объяснить им, что плотник снабдит чалупу боковым балансиром и парусом, и на такой прекрасной лодке они доплывут хоть до самого края света.

Но пока, кроме слов «крысы», «золото», «шпага» и «кастрюля», он почти ничего не понимал. Правда, судьбе было угодно, чтобы в скором времени одно испанское слово здорово испортило ему жизнь.

Слово это он выучил в тот день, когда Ветеа Пито, вынырнув из воды, заявил, что нашел на дне, как раз в том месте, где галеон переломился надвое, огромный сверкающий предмет. Когда «Марара» подошел к тому месту, то команде с большим трудом удалось поднять из воды странную вещь. Полинезийские моряки были поражены, когда тяжелый, болтающийся внутри загадочного предмета язык ударил по сверкающим стенкам.

От первого удара почти все оглохли. Еще никогда они не слышали такого грохота: даже если подуть в самую большую раковину, не раздался бы звук такой силы.

Колокол!

Что за роковое слово!

Рында с «Сан-Хуан Непомусено» в мгновение ока превратилась в самый почитаемый полинезийскими мореплавателями предмет, который, будучи, без сомнения, самым большим куском металла, когда-либо ими виденным, вдобавок ко всему издавал такие громкие и, как им казалось, прекрасные звуки.

В ту ночь на острове никто не сомкнул глаз.

Нет-нет да кто-нибудь, включая даже сдержанного Роонуи-Роонуи и очаровательных паи ваинес, не мог удержаться от соблазна и несколько раз ударял в колокол. Так продолжалось до тех пор, пока великий навигатор не призвал на помощь весь свой авторитет, чтобы утихомирить вконец разошедшуюся команду и прекратить эту пытку.

Больше всего радовался Ветеа Пито, так как именно он нашел колокол и считал себя его владельцем. Тапу Тетуануи и добряк Чиме из Фарепити почувствовали, как сжались их сердца, когда ныряльщик во весь голос объявил, что как только он вернется на Бора-Бора, то тут же повесит колокол над дверями прекрасной Майаны, которая станет все время «играть» на нем.

Очевидно, что удача от них отворачивалось.

Разве кто-то сможет соревноваться за любовь женщины с человеком, который преподносит красавице в дар гигантский кусок солнца, да к тому же еще и поющий?

Временами Тапу Тетуануи отчаянно ненавидел вонючих существ, сумевших завладеть осколками Луны и Солнца.

Заботливая Ваине Тиаре, похоже, поняла причину грусти юноши и поспешила утешить его. Вот только ни утешения ее, ни доводы не возымели желаемого действия.

— Может быть, он Майане и не понравится вовсе? — Это, что она смогла придумать.

Удрученный юноша, не говоря ни слова, искоса глянул на женщину, давая понять, что она сказала глупость.

— Хорошо! — продолжила она. — Ей он точно понравится, но ты ведь можешь подарить ей другие замечательные вещи: кастрюли, шпагу, зеркало…

— Ветеа Пито тоже преподнесет ей кастрюли, шпагу, зеркала и… единственный на свете колокол.

Видя, что дурно пахнущие существа не проявляют никакого интереса к драгоценному колоколу, его подвесили на кормовую мачту «Летучей рыбы», да так там и оставили. Но капитан вынужден был предупредить, что «бить склянки» разрешается только три раза в день, и то только в те часы, когда экипаж бодрствует.

А в это время на берегу ремонт фалучи[20] уже подходил к концу, и плотник, которого выбрал из самых своих любимых учеников сам Теве Сальмон, сообщил прекрасную новость: оказалось, что в день спуска шлюпки на воду пойдет сильный дождь.

После этого был устроен всеобщий праздник: аборигены и испанцы вместе танцевали, пели и молились. Даже самый маленький из испанцев, ребенок с волосами цвета соломы, усердствовал вовсю, собирая воду в первый попавшийся подходящий для этого сосуд.