Дрейф. Вдохновляющая история изобретателя, потерпевшего кораблекрушение в открытом океане - Стивен Каллахэн (1999)

У меня крайне редкий период для моряка – недели покоя. Море и ветер окружают яхту поистине материнской лаской, и она бодро бежит к Антигуа. Море убаюкивает меня, и это пугает. Да, оно хорошо знакомо, как старый друг, но изменчиво и полно сюрпризов, как ветреная девушка. Я валяюсь на кормовой палубе, ощущая, как вереницей набегают волны, поднимающие яхту на полтора-два метра, как они прокатываются под ней, а затем осторожно опускают судно и убегают дальше, стремясь к горизонту. Бриз треплет страницы романа, который я читаю, кожа коричневеет на солнце, волосы выгорают.

Столетие назад быстроходные океанские суда – величественные клиперы, китобойные корабли и быстрые тендеры с трюмами, полными рабов, – шли по этому маршруту от Канарских до Карибских островов. Торговые ветра раздували окутавшие рангоут и похожие на облака паруса: марсели, лисели, брамсели и другие. Дрожание мачты и вант «Соло», гудение автопилота смешиваются с бегущим ветром, и в мои уши вливается фантазия: перестук ног, танцующих под гармонику матросский танец.

«Соло» плавно скользит на запад под двойным развернутым стакселем. Кипящий кильватерный след пересекает волны за кормой. Я читаю, пишу письма, набрасываю рассказы, рисую картинки – переплетенных морских змей, – перевожу невероятное количество пленки, пытаясь запечатлеть море, маневры яхты, закаты. Я набиваю живот жареной картошкой, луком, яйцами, сыром и крупой – булгуром, овсянкой, пшеном. Занимаюсь йогой и гимнастикой, отжимаюсь, подтягиваюсь, подпрыгивая, наклоняясь и растягиваясь в унисон с покачивающейся яхтой. Живой лабиринт из мачты, гика и вант, опор и углублений похож на паутину. Надо раскрывать и настраивать паруса, чтобы поймать ветер. Короче говоря, мы с яхтой в отличной форме, а плавание – чудесное и беззаботное. Если и дальше будет так везти, я достигну порта назначения до 25 февраля.

Но 4 февраля ветер усиливается. Я слышу, как он начинает свистеть в снастях. Начинается шторм. Над головой бегут стада облаков. Волны вздымаются и опадают. Мне совершенно не хочется прощаться со спокойным плаванием, и я обращаюсь к небу: «Давай, ударь меня, если надо, но только поскорее!»

Моя малютка-яхта скользит меж волнистых холмов, которые вскоре вырастают в небольшие горы. Вода, ранее сверкающе чистая, теперь отражает темное грозное небо. Волны вспениваются и осыпают нас брызгами, когда мы прорезаем их на пути к тонущему солнцу. Благодаря автопилоту «Соло» более или менее придерживается курса. Электрический моторчик, направляющий перо руля, утомленно бормочет: он работает постоянно и слишком долго. Несмотря на регулярные водопады, обрушивающиеся на палубу, я не ощущаю особого дискомфорта. Я дурачусь перед своей кинокамерой, откусывая гигантские куски жирной колбасы и хрипя по-пиратски, как Джон Сильвер: «Как видишь, парень, погодка у нас чудесная. Кабы ветерку добавить, было бы еще лучше!» Пробираюсь на носовую часть палубы и сворачиваю один из стакселей. Ледяной душ струится по спине и рукам.

Приближается закат, небо становится все темнее. Когда «Соло» скользит по ущельям между волнами, солнце скрывается за горизонтом. Оно опускается все ниже и ниже и, наконец, тонет на западе. Над «Соло» опускается ночь. Кажется, что волны и ветер ночью усиливаются.

Я не могу разглядеть приближающиеся волны: они возникают прямо перед нами внезапно, и вдруг они уже здесь и с силой обрушиваются на нас. Затем снова убегают в темный мир, так стремительно, что я почти не успеваю осознать полученный удар.