Сон № 9 - Дэвид Митчелл (2001)

Впервые с момента своего приезда в Токио я чувствую себя абсолютно счастливым человеком. Мне написал письмо мой дед. Подумать только, я встречусь и со своим отцом, и с дедом. «Нам нужно будет многое обсудить!» Вот, я падал духом оттого, что это невозможно, а на самом деле установить связь с отцом оказалось проще простого, как я и мечтал. До понедельника всего два дня! Судя по письму, мой дед – человек с хорошим образованием, наверняка в семье он имеет больший вес, чем моя страдающая паранойей мачеха. Завариваю зеленый чай и иду в сад, чтобы выкурить сигарету – на сей раз Бунтаро привез «Кент», а мои «Мальборо» закончились. Цукияма – классное имя! – пишется иероглифами «луна» и «гора». Сад кипит красотой, гармонией, жизнью. Я хочу, чтобы понедельник наступил через пятнадцать минут. А который теперь час? Возвращаюсь в дом и смотрю на часы, которые госпожа Сасаки принесла мне на этой неделе. До приезда Бунтаро по-прежнему три часа. Отсутствующая хозяйка ловит мой взгляд из своей ракушечной рамки.

– Вот наконец и тебе улыбнулась удача. Позвони Аи. Это ведь она придумала послать объявление, помнишь? Давай. Поначалу застенчивость может быть притягательна, но, сидя в этой скорлупе, добра не наживешь себе.

– Рифма была задумана или это вышло случайно?

– Не переводи разговор на другую тему! Выйди на улицу, найди телефон и позвони.

Улица с супермаркетом ничуть не изменилась с тех пор, как я был здесь в последний раз, но я изменился. Посмотрите на все эти машины – проезжают себе мимо и никогда не сталкиваются. Порядок трудно разглядеть, но он есть, скрывается под видимым хаосом. Итак, я провел двенадцать часов в аду – ну и что? Некоторые живут в аду по двенадцать лет, а потом всю жизнь про это рассказывают. Жизнь продолжается. К счастью для нас. Нахожу телефонную будку под пожарной лестницей в магазинчике «Юникло». Как только мобильные телефоны захватят весь мир, эти штуки станут такой же редкостью, как газовые фонари. Снимаю трубку и замираю. Трус! Сначала надо подстричься, решаю я,– ты бесхребетный червяк, Миякэ,– и поднимаюсь по ступенькам в заведение с вывеской «Гэндзи. Парикмахерские услуги». Перед ней стоит шест с красными, белыми и синими полосками – в свое время Андзю отчаялась втолковать мне, откуда полоски начинаются и где кончаются. Для нее это было яснее ясного. «Гэндзи» – убогое место с навевающим зимнюю стужу кондиционером – я здесь единственный клиент,– и в последний раз его красили, когда Япония капитулировала. Немой телевизор показывает скачки. Воздух так насыщен парами лака для волос и других фиксаторов, что, если чиркнуть спичкой, все здание взлетит на воздух. Сам Гэндзи, пожилой человек с торчащими из носа волосками, держит в трясущихся руках щетку и подметает пол.

– Заходи, сынок, заходи.

Он указывает на пустое кресло. Я сажусь, и он драпирует мне плечи скатертью. В зеркале моя голова выглядит отделенной от остального тела. Вспоминаю кегельбан в «Валгалле» и вздрагиваю.