Сон № 9 - Дэвид Митчелл (2001)

Захожу в свою капсулу, сажусь и понимаю, что не хочу ничего, кроме как докурить пачку «Данхилла». Телевизор смотреть не хочется. По пути я купил лапшу в стаканчике и упаковку мятой клубники, но аппетита нет. Слушаю, как улицу заполняет вечер.

***

Когда на следующее утро паром везет нас обратно, Якусима никак не может обрести свою полную величину. День сияет солнечным светом, но впечатление, что этот бесконечный остров – всего лишь ее уменьшенная копия, только усиливается. Я высматриваю Андзю на волноломе – и, когда не нахожу, признаюсь себе, что мое приподнятое Настроение подпорчено. Андзю – мастер дуться, но тридцать шесть часов – это слишком, даже для моей сестры.

Расстегиваю молнию спортивной сумки – приз лучшему игроку матча вспыхивает на солнце. Ищу взглядом храм бога грома – и на этот раз нахожу. Пассажиры потоком устремляются вниз по деревянным сходням, и мои товарищи по команде исчезают в приехавших за ними автомобилях. Я машу им рукой. Господин Икэда хлопает меня по плечу и, как это ни удивительно, улыбается.

– Хочешь, подвезу?

– Нет, спасибо, меня будет встречать сестра.

– Хорошо. Завтра первым делом тренировка. И скажу еще раз, ты хорошо поработал, Миякэ. Повернул всю игру. Три – ноль! Три – ноль! – Икэда сияет при мысли об одержанной победе.– Тренер-то их, кретин, жирная рожа, перестал ухмыляться! Он был в отчаянии, я поймал это в камеру!

Направляясь из порта вверх по центральной улице, через старый мост, всю дорогу до горла лощины я пинаю камешек. Камешек повинуется любому моему желанию, В рисовых полях отражается солнце. Показались первые стрекозы. Это начало долгого пути, в конце которого Кубок мира. Заброшенный дом глядит на меня пустыми глазницами окон. Я прохожу мимо ворот-тори, и у меня возникает желание сейчас же побежать наверх и поблагодарить бога грома – но сначала я хочу увидеться с Андзю. Висячий мост вздрагивает под моими шагами. В воде виден косяк крошечных рыбок. Андзю наверняка дома, помогает бабушке готовить обед. Беспокоиться не о чем. Я открываю входную дверь:

– Я вернулся!

Топот Андзю…

Нет никакого топота. По обуви у стены вижу, что бабушки тоже нет. Должно быть, они отправились навестить дядю Асфальта, и мы случайно разминулись у нового здания порта, пока господин Икэда со мной разговаривал. Я залпом выпиваю стакан молока и ныряю на диван.

Закрывая глаза, на внутренней стороне своих век вижу, как футбольный мяч выписывает правильную параболу, выгибающуюся над вулканом и прогибающуюся под перекладиной стоящих вдалеке ворот.

***

– Миякэ!

Бунтаро, кто же еще.

Я слишком резко поднимаю голову, и шею сводит. Громкий стук в дверь моей капсулы.

– Иди быстрее сюда! Быстрее!

Кубарем скатываюсь вниз. Вокруг телевизора Бунтаро сгрудились посетители. «Прямой репортаж из центра событий, связанных с захватом заложника на вокзале Уэно». Снимают камерой ночного видения: освещенные детали оранжевые, а темные – коричневые. Мне не нужно спрашивать, что происходит, потому что об этом рассказывает комментатор:

– Жалюзи подняты! Окно открывается, и… какая-то фигура… господин Аояма… да, это он, я могу утверждать, что фигура, вылезающая из окна, это господин Аояма… он на карнизе… свет падает на него сзади… подождите… я получаю…– Трещат помехи.– Советник… не пострадал! Полиция захватила кабинет! Или выбили дверь, или… итак, Аояма, по всей видимости, сдержал свое обещание не… но теперь вопрос в том… О, он, конечно же, не спрыгнет… Лицо в окне, я могу утверждать, что это один из полицейских, он пытается отговорить Аояму от… сейчас он имеет дело с крайне возбужденным человеком… он будет говорить, что…

Аояма прыгает с карниза.

Аояма уже не жив, но еще не умер.

Тело переворачивается в воздухе и падает, долго-долго.

***