Песнь ангела - Ричард Харвелл (2014)

– Не сделали ничего? – воскликнул Дуфт. Бросил взгляд на жену и понизил голос: – Вы не могли ничего не сделать! Едва начав дышать в этой комнате, вы уже что-то сделали! Что-то неизвестное. Возможно, непознаваемое. – Он взмахнул руками, потом застыл и смиренно сложил их на груди, как будто внезапно ужаснулся необъяснимым последствиям этого жеста.

Амалия не смотрела на отца. Даже сквозь маску было видно, как она упрямо выпятила нижнюю губу.

– Амалия, послушай меня, – слабо пробормотал Дуфт.

Дочь все еще избегала его взгляда. Свеча блеснула в его глазах, и я с удивлением увидел, что они полны слез.

– Я пытаюсь понять это, Амалия.

– Виллибальд, – донесся с кровати ласковый голос, – она просто пытается…

– Сэр, – завопил Питер из коридора, – а как насчет моих сведений?

Виллибальд взглянул в сторону двери. Кивнул.

– Хорошо, Питер, – сказал он поверх моей головы. – Сведения прежде всего.

– Мальчик просто пел, – сказала фрау Дуфт. И разразилась кашлем.

Дуфт в ужасе посмотрел на нее.

Я услышал, как у меня за спиной Питер пробормотал:

– …восемь…девять…десять. – А затем послышался скрип пера по бумаге, когда кашель прекратился.

– Пел! – задохнулся от ужаса Виллибальд, после того как эпизод с кашлем был успешно зарегистрирован.

Он взглянул на меня. От Федера и других мальчиков я знал, что пение может быть глупым или даже постыдным занятием. Но никогда раньше мне не приходило в голову, что пение, так же как и речь, может быть опасным.

– Мы никогда раньше не использовали пение. А что, если ты встревожил ее сердце? – Дуфт снова взглянул на меня.

Я спрятался за спину Амалии и слегка прижался к ее спине.

– Никакого беспокойства не было, – сказала фрау Дуфт, насколько смогла громко. – Это было прекрасно.

Мне захотелось забраться в кровать, чтобы укрыться в ее объятиях.

– Я записываю: «Нарушение тишины (пение: возможно, беспокойство сердца)», – последовало сообщение из коридора.

Амалия громко засопела.

– Не будет ли кто-нибудь столь любезен, чтобы закрыть дверь? – спросила фрау Дуфт.

Амалия очень быстро сделала то, что просили. А мне захотелось побежать за ней, потому что она оставила меня всем на обозрение. Но Виллибальд не набросился на меня, а медленно подошел к жене.

– Дорогая, – сказал он, – мы должны устранить всякие случайности. Тогда мы установим причину и вылечим тебя.

– Ты уже говорил это раньше, – устало произнесла она. – Очень много раз.

– Но нас все время что-нибудь беспокоит, – запротестовал он. – Как раз в тот самый момент, когда мы собираемся начать настоящее исследование.

– Может быть, такова моя судьба. Наверное, мне не суждено вылечиться.

– Но – наука, дорогая.

– Возможно. – Она произнесла это с такой безнадежностью, что одним этим словом стерла всю надежду с лица Дуфта.

Он покачал головой, но я так и не понял, хотел ли он возразить ей или просто старался не заплакать. Я был поражен его переживаниями, ведь всего несколько часов назад мое пение, взволновавшее всю церковь, совсем не тронуло его. Амалия задержалась у дверей и стояла там, уставившись в пол.

Дуфт вытер глаза тыльной стороной ладони и попытался заговорить.

– На этот раз, – сказал он, – я сделаю так, что никто не сможет помешать твоему уединению.

– Больше никакого уединения! – Теперь голос больной женщины был в десять раз громче голоса ее мужа.

Даже Амалия с удивлением взглянула на нее, но как раз в этот момент начался новый приступ кашля. Мы склонили головы и стояли в уважительном молчании до тех пор, пока он не прекратился.

Как только фрау Дуфт снова смогла вздохнуть, она заговорила:

– Когда я услышала, как поет этот мальчик, я вспомнила, что когда-то этот мир был таким прекрасным.

От этого я чуть снова не запел.

– Он снова будет прекрасным, дорогая, когда ты выздоровеешь.

Она покачала головой.