Удар молнии. Дневник Карсона Филлипса - Крис Колфер (2012)

– А как ты хочешь, чтобы тебя запомнили? – спросил я. – Просто высокомерной стервой?

– Я хочу, чтобы меня запомнили девушкой, которая не теряла времени зря, – сказала Реми, бросив на меня злобный взгляд. – Никогда тебя не понимала, Карсон. Мы всегда были так похожи. Ты так же усердно пашешь, как я, получаешь те же оценки, но зачем это нужно тебе?

– Думаешь, ты зря потратила время? – спросил я. – Заглянуть себе в душу, создать нечто полностью свое, уникальное, рожденное твоим собственным воображением, – для тебя пустая трата времени? Что ж, видимо, в этом и разница между нами.

– Пофиг. – Она пошла к выходу. – Пора снова браться за ежегодник. Воспоминания из ниоткуда не возникают.

– Вообще-то, как раз возникают, – сказал я и посмотрел на Реми как на сумасшедшую. – Хотя ты, видимо, хочешь, чтобы все запомнили в сто раз приукрашенную версию тебя.

– Ну извини, что я люблю отмечать собственные успехи! – отрезала она. – Кто-то же должен! – По-моему, в словах Реми прозвучало больше отчаяния, чем ей бы хотелось. Хорошо, что мы не друзья, иначе я бы спросил, о чем это она, а потом пришлось бы несколько часов слушать ее нытье о семейных проблемах.

– Знаешь, Реми, – сказал я. – Если ты до самой смерти будешь гнаться за новыми и новыми успехами, то никогда не поймешь, чего достигла на самом деле.

Она фыркнула и вышла.

А я задумался. Через десять лет… не то чтобы мне не наплевать, но все же интересно, каким меня запомнят люди. Вредным парнем из класса журналистики, который занимался какой-то бессмысленной ерундой, пытаясь оправдать собственное существование? Или все же они в конце концов увидят во мне целеустремленного человека, который изо всех сил пытался добиться успеха?

Будут ли они помнить школьные годы лучшими в своей жизни? Или же запомнят только тех, кого травили и унижали, чтобы добиться популярности?

Если сравнить учебник американской истории с учебником британской, уверен, описания 1770-х годов будут сильно разниться. Если же сравнить ежегодник Реми и ежегодник, который сделал бы я, скорее всего, вообще было бы не похоже, что они про одну и ту же школу. Видимо, истории вообще не существует: каждый все воспринимает по-своему.

К слову об этом – я показал то стихотворение бабушке после уроков. Меня она все так же не помнит, но тоже уверена, что оно про член.

26 октября

Сегодня пятница, и после уроков мне не повезло оказаться на очередном собрании ученического совета. Ой, ладно вам, не завидуйте.

– Нам еще нужно выбрать место для выпускного, – обратилась Клэр к своим придворным шутам. – Может, Квейл-Гарденс?

– А может, шестой мотель, который у шоссе? – предложил я. – Все равно в итоге все туда поедут. Ну разве неправда? – Я расхохотался над собственной шуткой. Не знаю даже, зачем пошутил, – они все равно никогда меня не слушают.

– Кто-нибудь возражает против Квейл-Гарденса? – спросила Клэр, игнорируя меня. Больше никто ничего не придумал.

– Квейл-Гарденс же в пригороде. А выпускной обычно в начале лета. Нас всех комары сожрут, – заметил я. – Лучше уж столовая Кловера – и удобней, и дешевле.

Я даже не пытался поспорить с ней чисто из принципа. Просто в десятом классе я слышал, как выпускники, которые отмечали в Квейл-Гарденс, жаловались как раз на это. А на все фотографии как будто добавили убогий эффект искорок, вот только на самом деле это были никакие не искорки, а огромные комарищи, которых тогда в Квейл-Гарденс была тьма.

– Пусть будет столовая. – Клэр тяжело вздохнула. – Еще нужно выбрать тему.

– Может, сказки? – встряла Реми. – Для фотографий можно запросто сделать уголок в стиле Золушки.

– Боже мой, да я обожаю Рапунцель! – воскликнул Скотт.

Ну, вы меня знаете, я просто не мог не вмешаться.