Убийство на улице Дюма - Лонгворт Мэри Лу

– У меня родители были хиппи, – прошептала девушка, привыкшая объяснять свое имя.

– Красивое имя, – сказал Верлак, надеясь, что девушка на него взглянет. Она посмотрела, и он ее узнал. – Это вы вчера были рядом с факультетом? С другой девушкой? – добавил он.

– Да, – кивнула она, взглянув на Верлака, потом на Полика. – Тот человек… в инвалидном кресле… он плохой?

– Да, подходить к нему не стоит, – подтвердил Верлак. – Он к вам приставал?

– В общем, нет, – прошептала она. – Но я обрадовалась, когда вы подошли.

– Значит, вы были на этом печально знаменитом приеме в пятницу вечером, – начал Полик, желая сменить тему с Лемуана на более актуальный предмет.

– Да.

– Вы хорошо знали профессора Мута?

– Да нет, – ответила она, удивленная этим вопросом. – Он был дуайеном. В этот вечер я впервые была приглашена к нему в дом, и лишь потому, что меня номинировали на Дюма.

– Это достижение, – заметил Верлак подбадривающим тоном, чтобы девушка почувствовала себя свободнее. Но она продолжала теребить бахрому недорогой блузки в цветах, хотя и посмотрела на судью и слегка улыбнулась. – А кто еще был номинирован на эту стипендию?

– Четверо. Я, Тьери Маршив, Янн Фалькерьо и Клод Оссар. Клода на приеме не было. Он редко выходит из библиотеки.

– А у других аспирантов есть ключ от здания? – спросил Полик.

– Нет, только у тех из нас, кто работает ассистентом. Это я и Клод.

– Вы ассистент у доктора Леонетти? – спросил Верлак.

– Да.

– А кто или что является предметом вашей исследовательской работы?

Она выпрямилась, голос ее зазвучал ясно и радостно:

– Я изучаю жизнь святого Амвросия, учителя Августина.

Верлак улыбнулся – на этот раз не глубине собственного знания, а для того, чтобы девушка чувствовала себя свободно. Разговор подхватил Полик, сказав:

– Моего двоюродного деда звали Амброз, в его честь. Он тоже был священником.

Гарриг Дрюон посмотрела на комиссара и улыбнулась.

– Вот он всегда нам рассказывал истории про святого Амвросия и его жизнь в Милане. Я в основном запомнил, что Амвросий был святым из народа, человеком по-настоящему скромным, там, где учился Августин.

– Именно так, – подтвердила Гарриг, подавшись вперед. – Амвросий крестил святого Августина, но более прославился своими страстными проповедями, а Августина до сих пор широко читают, в основном его письма и признания.

– А пчелы у моего деда тоже есть, как у святого Амвросия, – добавил Полик, подаваясь вперед.

– Правда? – воскликнула Гарриг. – Святой Амвросий – покровитель пчеловодов!

Верлак посмотрел, слегка заскучав, на комиссара, который снова опустился в кресло, будто вспоминая своего двоюродного деда. Верлак мельком подумал, что Полик мог придумать эту историю, чтобы девушке стало уютнее.

– А когда вы ушли с приема, Гарриг? – спросил Верлак.

– Поздно, – ответила она, успокоившись и вспомнив, зачем она здесь. – Я чувствовала себя там лишней, но почему-то стеснялась уйти.

Верлак представил себе, как она неуклюже стоит у стенки в одиночестве. «Wallfl ower[13]», – вспомнил он английское выражение.

– Я немного помогла доктору Леонетти убрать по суду и незадолго до полуночи все же ушла.

– Вы ничего не заметили в этот вечер странного – кроме спора между доктором Родье и дуайеном?

Аспирантка на миг задумалась.

– Нет, ничего. Только профессору Муту кто-то позвонил довольно поздно, как раз перед моим уходом.

Комиссар и судья посмотрели на девушку, стараясь не показать, что слышат об этом впервые.

– Рассказывайте, Гарриг, – попросил Верлак.

– Не мое дело, конечно, но у нас дома было правило: после девяти вечера – никаких звонков. А дуайен был человеком пожилым.

– И он ответил на звонок? – спросил Полик.

– Да, но из другой комнаты.