Департамент нераскрытых дел (сборник) - Рой Викерс (1950)

– Сожалею, что ты увидел Валери: это только усугубляет трагедию для нас троих, – но узнать все значит простить. Пожалуйста, присядь и позволь мне объясниться.

– Валяй! – Ледло тяжело рухнул в кресло. – С удовольствием выслушаю историю о том, как Валери разрушила мою жизнь, чтобы сэкономить десять фунтов. Возможно, это меня развлечет. Уверен, она могла попросить десятку у тебя. Да и ты мог бы избавить ее от хлопот, приняв удар на себя.

– Я не знал, что она задумала, пока не стало слишком поздно, – начал Хеншок, – как не знал и о том, что Валери выбрала соответчиком тебя, пока ты сам мне не сказал. Все началось, когда я отказался обманывать ее мужа: ты ведь меня знаешь, я человек прямой и терпеть не могу закулисные игры, – пошел к Кармейну и попросил дать ей развод, чтобы мы смогли пожениться. Тот отказался. Больше того: мерзавец дал ей понять, что охотно разведется с ней, если соответчиком будет кто угодно, только не я. В разговоре с Валери я упомянул, что рекомендовал тебе один отель в Фенсмуте, когда ты собирался туда на пару дней, и она тоже остановилась там, не сказав мне. Я не знал об этом.

– А когда я показал тебе поданный Валери иск о разводе и свое заявление о непричастности, ты тоже ничего не знал? Ты не поверил, что я был ее любовником?

– Нет. Конечно, нет! Я пробовал вразумить Валери, но она отказалась отозвать бумаги, заявив, что это ее личное дело, а я могу относиться к ее поступку как мне заблагорассудится. Что я мог поделать? Если бы даже рассказал тебе все, это все равно ничего бы не изменило.

– И все же ты женился на ней! Построил свой брак на руинах моего!

– Скажи еще – на костях твоей двоюродной бабки! Черта с два! – взорвался Хеншок, и бывшие друзья оказались по разные стороны стола, свирепо сверля друг друга глазами. – Ты сам себя обманываешь! Неужели не понимаешь? Ты когда-нибудь спрашивал себя, почему Рут тебе не поверила? Разумеется, она поверила! Твой брак давно развалился. Думаешь, я ни о чем не догадывался? Рут едва выносила тебя и с радостью воспользовалась возможностью, которую предоставила ей Валери.

Слова Хеншока подтвердили тайные подозрения Ледло, на мгновение ему приоткрылась невыносимая, мучительная правда. Когда друг отвернулся, Ледло схватил первое, что подвернулось под руку, и ударил. В этот миг он видел перед собой собственное лицо, лицо ничтожного труса, упивающегося жалостью к себе, слизняка, который вот уже восемнадцать лет принимает картинные позы и изображает скорбь, пытаясь скрыть от самого себя, что жена не любила его, с трудом терпела, а потому подло сбежала.

Ледло пытался прогнать отвратительное, пугающее видение, но вместо этого убил Альберта Хеншока.

Когда багровый туман ярости, застилавший ему глаза, рассеялся, Ледло почувствовал не угрызения совести, а новый наплыв жалости к себе: «Видно, такая уж у меня судьба! Всего на мгновение потерял голову, и теперь меня повесят».

Но не страх смерти, а ужас перед судом и тюремным заключением пробудили в нем инстинкт самосохранения. Ледло помнил, как опасно оставлять отпечатки пальцев, поэтому, вымыв руки, наполнил раковину и погрузил статуэтку в воду, потом вытер пепельницу и подлокотники кресла, воспользовавшись губкой Хеншока.

«Если секретарша слышала, как Хеншок болтал о коттедже, то меня повесят! А если нет? Спокойно! Попробую исходить из того, что она ничего не поняла и что Альберт никому не говорил, где находится дом».

Ледло постоял, глядя на макет и раздумывая, стоит ли уничтожить его ради безопасности.

«Чертова корова!» Внезапно напряжение отпустило его, он захихикал, как школьница, но тут же посерьезнел и повернулся к рисунку, висевшему на стене.