Департамент нераскрытых дел (сборник) - Рой Викерс (1950)

– Простите, что отвлекаю от работы, мистер Уэйкеринг. Знаю, что вы помогли нам с плакатами миссис Хеммелман. Я занимаюсь тем же делом, но на сей раз речь пойдет об именах. – Он раскрыл большой блокнот. – Некий Ротенштейн по прозвищу Албас. Легкий иностранный акцент. Время от времени обращается к адвокатам из Сити…

– Ко мне не заходил, – перебил Уэйкеринг, окончательно успокоившись.

– Благодарю! – Рейсон что-то быстро пометил в блокноте. – Дальше. Женщина. Джинни Рутен, она же Джинни Спендинг, она же Джинни Кармайкл…

У Уэйкеринга зазвенело в ушах, но он сумел сохранить видимость равнодушия.

– Имя ничего мне не говорит, инспектор. Может быть, закурите, прежде чем закончить список?

– Спасибо! Секунду, только поставлю галочку, чтобы не запутаться. Итак, Джинни Рутен вам не знакома? Спасибо, не беспокойтесь, спички у меня есть. Боюсь, вынужден немного вас озадачить, мистер Уэйкеринг. Дело в том, что несколько недель назад эта женщина скончалась в госпитале «Метрополитен». Мы проследили весьма неявную связь между ней и покойным Брайдстоу, что показалось весьма странным, ведь она была… ну, вы понимаете! Зная, что она смертельно больна, доктора спросили ее – конечно, не прямолинейно, – кто будет оплачивать похороны. Она ответила: «Мистер Уэйкеринг», – после чего отошла в мир иной. Когда старшая медсестра сообщила об этом, я вспомнил, что ваше имя числится среди юристов Сити и что вы помогли нам кое-что выяснить насчет собачьих плакатов. Так я и сказал. Не исключено, что сегодня утром настойчивая особа заглянет к вам, чтобы получить некую сумму в счет похоронных расходов.

– Хм! Что ж, спасибо за предупреждение, инспектор. Поручу секретарше объясниться с медсестрой, если та появится.

– Правильно! – Рейсон встал. – Если сможете обойтись без упоминания моего имени, буду признателен, потому что по инструкции я должен держать рот на замке. До свидания, мистер Уэйкеринг. Большое спасибо.

В душе возник страх, но паники по-прежнему не было. Уэйкеринг оценивал свое положение так же трезво, как Карслейк. Если старшая медсестра его увидит, то наверняка узнает. Ложь всплывет, но связь между ним и Брайдстоу не проявится. Однако полицейские одной лишь логикой не ограничатся. Если вдруг что-нибудь заподозрят – пусть даже интуитивно – вполне могут найти констебля из Уитчерча. Это опознание будет опасным, но не фатальным до тех пор, пока не найдут приводной вал. Без этой железяки свидетельство констебля на присяжных не подействует, поскольку короткая встреча на мосту состоялась в темноте.

Уэйкеринг позвонил матушке сказать, что берет выходной, чтобы заняться машиной, и через час вернется домой, потом предупредил секретаршу, что мама заболела и он уходит до завтра. Внезапно вспомнив, распорядился отправить восвояси старшую медсестру, если та вдруг пожалует.

После убийства Брайдстоу прошло почти семь недель. За это время обыватели успели забыть о машине со снятым пассажирским сиденьем и приводным валом на его месте. Но вот забыла ли полиция?

Оставалось одно: рискнуть и под покровом ночи выбросить вал, куда угодно, в каком-нибудь парке, если в голову не придет ничего более интересного. Придется немедленно начать раскопки. Едва вернувшись домой, Уэйкеринг тут же заперся в гараже, вооружился ломом и снова начал крушить недавно залитый слой цемента.

– Вот видите, сэр! – произнес Рейсон, когда они вместе с Карслейком, остановились на той самой боковой улице, куда выходил сад Уэйкеринга. – Даже слышно, как копает. Я так и знал, что, если вал по-прежнему у него, он непременно попытается избавиться от улики. Должно быть, успел испугаться, но пока надеется выкрутиться.

Опасаясь самоубийства, детективы дождались, когда хозяин выйдет из гаража, чтобы отдохнуть и подкрепиться.

– Может быть, вы хотите сказать что-нибудь, Уэйкеринг, прежде чем мы закончим выкапывать приводной вал?

– Без комментариев, – коротко ответил адвокат.