Замаранные - Йон Колфер (2010)

Джейсон снял обертку с протеинового батончика, и я залюбовался тем, как перекатываются бицепсы у него под рубашкой.

– А у тебя было что-то подобное, Дэн? Какие-нибудь хорошие воспоминания про твоего папашу и детство в Ирландии?

– Ясное дело. Я помню, как он отлупил меня рукой, потому что не смог найти лопату. Никогда этого не забуду; у меня всякий раз к горлу подкатывает комок, когда я вспоминаю тот день.

Я постарался, чтобы они не услышали в моем голосе горечи, но это оказалось непросто.

Людям обычно становилось не по себе, когда я рассказывал про своего отца, но Брэнди за годы, проведенные на подиуме, слышала примерно миллион подобных историй.

– Господи, Дэн, не кисни. Тут и без тебя стало невесело после того, как Конни распугала всех клиентов, дававших хорошие чаевые.

Некоторые девушки не имеют ничего против вольностей в кабинке, если это означает несколько дополнительных баксов. Большинство парней тоже.

– Да ладно тебе, Брэнди, тот тип лизнул ее в затницу.

– Нужно говорить задница, Дэн. Ты же в Америке.

Я вздохнул. Произношение – единственное, что выдавало во мне ирландца.

Именно в тот момент я решил отдать половину денег Мейси Баррета Конни. Я подумал, что ее детям не помешало бы куда-нибудь съездить на недельку. Может, и меня возьмут с собой. Мы могли бы поиграть с ними в бейсбол.

Я цеплялся за соломинку, хотя знал, что не стоит выглядывать из окна забегаловки.

– А где Конни? Уже пришла? – Я уже представлял, как буду отдавать ей деньги.

– Я ее не видел, – сказал Джейсон, разглядывая свои зубы в маленькое зеркальце на задней крышке мобильного телефона. – Лучше бы она не опаздывала, Вик уже скоро явится.

Вик больше всего на свете любит мордовать персонал – он так развлекается, поэтому может придраться по любому поводу. Некоторое время назад он установил в туалете для персонала таймер, который простоял там примерно минут десять, пока кто-то его не поджег. В результате вместе с таймером сгорела половина задней стены заведения. И тем не менее это дает представление о том, что он собой представляет.

– Ну да, Вик, наш принц, – насмешливо фыркнула Брэнди.

Насчет Виктора мы все были единодушны.

И тут собственной персоной явился Виктор Джонс, самый старый в мире белый рэпер в свои пятьдесят пять, весь такой роскошный в спортивном прикиде и кепке с надписью «Буллз», огромных темных очках и золотых цепях до самого подбородка. Настоящий мультяшный персонаж. Саймон Мориарти мог бы до конца жизни заниматься психоанализом этого типа. Меня вообще удивляло, что его не били каждый день.

На самом деле выглядел он так, будто как раз сегодня его хорошенько отделали, – с подбородка свисала струйка слюны, а между шнурками одного из кроссовок рубинового цвета забилось что-то похожее на блевотину.

Рубинового цвета? Да брось ты, чувак! Если тебе за пятьдесят и ты родом из округа Хантертон в Нью-Джерси, имей хоть крупицу самоуважения.

Брэнди тут же подскочила к боссу и прижалась грудью к его плечу.

– Слушай, Вик, дорогой, что случилось? Что с твоим ботинком?

Лицемерие помогает выжить в «Слотце». Пять минут назад она его поносила, причем совершенно искренне.

Вик наклонился и вытер рукой подбородок.

– В… долбаном… там… Поверить не могу…

Его вырвало на другую кроссовку.

– Брррр… проклятье… проклятье.

Я не слишком сильно расстроился, глядя на все это. Если честно, было даже забавно смотреть, как корчится Виктор, и я на время отвлекся от своих проблем, связанных с гангстерами.

– Вам лучше выйти на улицу, мистер Джонс, – сказал я и подмигнул Джейсону. – Вы сразу почувствуете себя лучше, – добавил я, подпустив ирландского акцента, чтобы он не забывал, откуда я, а еще, какой я симпатяга.