Мы пошли наружу и пристроились, где могли, заняв ступени и галереи, чтобы наблюдать за боем. Было там светло от огней, горящих в кованых железных корзинах, расставленных вокруг вымощенного камнем подворья, выметенного до голых камней.

– Мне это не нравится, – сказал Грюнальди. – Этот Кунгсбьярн что-то крутит. Понятия не имею, что именно, но не удивлюсь, если тебе придется сражаться без доспеха с нифлингом или медведем.

– А я помню, как Ульф поучал нас, чтобы не давали втягивать себя в авантюры, – заметил Спалле.

– Не я выдумал эту ерунду, – заметил Ульф. – И мне оно не нравится настолько же, как и вам, вот только выбора у меня нет. Важнее всего, чтобы Деющая попала в Сад. Может случиться так, что я погибну или что меня свалят. Берите тогда саркофаг и пробивайтесь наружу.

– Легче сказать, чем сделать, – фыркнул Грюнальди. – Может, сделаем иначе: я потеряю сознание, а ты пробивайся в толпе с саркофагом к воротам.

– Кто бы там ни пришел, Ульф, лучше его победи, а не то все, что мы пережили, будет зря, – сказал мрачно Вьюн. – Мы не сумеем отсюда вырваться. Самое большее – погибнем, сражаясь.

– Из этого толк будет небольшой, – заметил я. – Кажется, придется тебе побеждать любой ценой. У тебя же найдутся твои таинственные способности?

– Я тебя услышал, – сказал Нитй’сефни мрачно, снимая куртку и кольчугу. – Сделаю, что смогу, но я совсем не совершенен. Любой может получить в морду, и лучше бы, чтобы это случилось не сегодня.

Он вышел на подворье и встал, ожидая.

– Может, уже начнем? – предложил. – Холодает.

Какой-то человек, укутанный в подбитый мехом плащ, вышел на площадь, но был это не противник Ульфа.

– Будет бой! – крикнул он громким, охрипшим голосом. – По приказу стирсмана сей странник померяется силами с тем, кого вы уже несколько раз видели на этом дворе и который никогда не бывал побежден. Ставка – добыча, которую странник захватил в наших землях и которую он держит вон там, под полотном. На стороне же Дома Воронов встанет другой пришелец издалека, которому предоставили мы кров.

Сбоку от площадки отворились двери, выпуская изнутри яркий свет, в котором появилась фигура огромного стройного мужа на голову выше остальных.

– Глядите! Идет Танцор Кулака!

В сиянии появился Н’Деле.

Танцор Кулака – Клангадонсар. Кебириец. Н’Деле Алигенде. Мой человек. Все еще в неволе, сражающийся для Кунгсбьярна Плачущего Льдом.

Против нас.

Глава 3

Гостеприимство Воронового Дома

Мудрым слывет,

кто расспросит других

и расскажет разумно;

скрыть не умеют

люди в беседах,

что с ними случилось

(…)

Муж не должен

хотя бы на миг

отходить от оружья;

ибо как знать,

когда на пути

копье пригодится.

Hávamál – Речи Высокого

Мужик дьявольски высок, как для здешних. Роста в нем больше двух метров, что значит, он почти на голову выше меня, но это не проблема. У него длинное, продолговатое лицо, медного оттенка кожа и опасное, гипнотизирующее выражение желтых, тигриных глаз. Странно правильные черты, как у эфиопской иконы, плавные, пружинистые движения. Им нельзя пренебрегать.

Я радуюсь, что это не прирученный йети, не какой-нибудь четырехрукий мутант или что-то вроде этого, но чувствую, что будет непросто. Чувак движется как танцор, длинное тело нисколько ему не мешает. Напирать вперед или пробовать айкидо? Эскрима или же крав-мага?

Он выходит, сплетает на груди руки и смотрит на меня равнодушным тигриным взглядом, а из ворот за ним выходит еще какой-то мужик с барабанчиками в руках и струнным инструментом, что выглядит немного как рондо с длинным грифом. Что, готовится танцевальный поединок? Если так – мне конец.