Владыка Ледяного Сада. Конец пути - Ярослав Гжендович (2012)

Ошибки зерна. Тут было немало таких мест. Процесс, который отдал приказ текущей лаве создать готовый замок, действовал как нечто живое, напоминающее биосинтез и – одновременно – управляемый рост форм. И порой генерировал ошибки – по крайней мере, с точки зрения пользователя. Зачем кому-то коридор-негатив башни, тянущийся в скале, с резьбой лестницы, с окнами, глядящими в никуда, и заканчивающийся тупиком в виде слепка башенной вершины? И лестницы, выглядящие как альбом невозможных фигур? Там, где Фьольсфинн тщательно обдумал конструкцию и где у него нашлись конкретные пожелания, замок функционировал и выглядел нормально. Там, где он воображал себе районы крепости, не продуманные тщательно, заклинание действовало по инерции, и порой ему было все равно, создаются ли окна на полу, ведут ли куда-нибудь двери и расположена ли галерея горизонтально. Тут были две башни, которые переплетались друг с другом, словно лианы, или защитная стена, вьющаяся спиралью, словно змея. И масса мест, где можно было потеряться, внезапно понять, что коридор загибается вертикально вниз или что делается все уже.

По крайней мере, тут весь этот сюрреализм был снаружи, и никто не захотел бы подниматься вьющимися по спирали ступенями, ведущими к перекрученным на сто двадцать градусов дверям.

И все же кто-то пытался, если судить по кускам снега на ступенях. Продавленным и спрессованным в плоские плитки, словно те отваливались от подошв сапог.

Драккайнен осмотрелся на пустой улице, а потом взобрался по вывернутой арке и вынул из кармана ручной работы металлическую зажигалку, заправленную драконовом маслом. Просто металлический флакончик с фитильком, прикрытый завинчивающейся крышкой. Встряхнул емкость, чтобы напитать фитиль, снял крышку, подождал, пока субстанция вступит в реакцию с воздухом, и приблизил огонек к щели между дверьми и рамой. Язычок огонька затрепетал и слегка наклонился.

Двери и окна в крепости, прежде чем ими пользовались в первый раз, оставались сросшимися тонким слоем с каменным массивом. Если нужно было отворить дверь, ее следовало сначала простучать молотком по контуру, а потом крепко дернуть. Если не было каких-то неожиданностей, они должны были бы отвориться без проблем, однако до этого времени оставались приросшими, и ничего не могло оттуда выйти.

Перевернутый вход был с петлями, что выглядели совершенно нормально, и располагайся двери правильно, открылись бы без проблем. Обычно же дверные отверстия были пустыми, просто затянутыми базальтовой пленкой и половиной петель. Пленку разбивали и вешали нормальные деревянные двери с второй, кованой половиной петли: так было куда проще и дешевле. Но каменные двери вроде этих тоже случались.

Он пытался прикинуть, куда они могли вести, но не мог. Стена, в которой они открывались, отделяла эту улочку от охраняемых входов в Каверны, и наверняка там не было никакой перевернутой двери в стене в двух метрах над тротуаром. Потом стена вставала над колоннадой каверн и окружала высший уровень замка, по террасе, вырезанной на склоне. Разве что это был незаселенный квартал, но над ней находилась еще одна стена и еще одна терраса, и не понять было, где какая. Отдельные части замка, несмотря на лабиринт домов и путаницу переулков, были друг с другом похожи, и легко было потерять ориентацию. Перевернутые двери в стене с тем же успехом могли вести как внутрь горы, так и в любое другое место.

Он пристроился в зубатом от ступеней проеме, окруженном лестницей, уперся ногами, как в скальной трубе, и наклонился к дверям.

Ручки не было, только выдавленный в камень орнамент, напоминавший украшенную оковку и головки гвоздей.

– Пригодилась бы какая-нибудь бутылочка «выпей меня» или что-то вроде, – проворчал Вуко.