Замурованная. 24 года в аду - Найджел Кауторн (2010)

Упустив Наташу, Приклопил понял, что полиция скоро явится за ним, и покончил с собой, бросившись под пригородный поезд недалеко от станции «Северная Вена». Он всегда говорил Наташе, что «не дастся им живым» и предпочтет скорее умереть, чем дать арестовать себя. Она сказала, что не плакала, услышав о его самоубийстве, но признала, что в какой-то степени это оставило свой след. «Он был частью моей жизни, – объяснила она. – Поэтому я в некоторой степени скорблю по нему».

Они были довольно близки. На всех допросах она называла его только по имени – Вольфганг – а не Приклопил. Она говорила, что работал он нечасто, и они могли подолгу беседовать, пока она готовила ему обед или убирала дом. «Он не был моим господином... Мы были на равных», – сказала она.

Теперь Наташа – хозяйка в доме Приклопила, который был передан ей в качестве компенсации. Она не собирается сносить его, как это случилось с домом американского каннибала Джеффри Дамера или Розмари и Фреда Вест. После возвращения она уже снова заходила в клетку, в которой ее держали в заточении.

Некоторые мысли, которые прозвучали в официальном обращении, опубликованном Наташей после своего освобождения, зловещим раскатом эха повторяют оправдания Йозефа Фрицля. Она говорит, что ее плен уберег ее от многого. «Я не пью, не курю, – объясняет она, – и не связалась с дурной компанией».

Наташа Кампуш не чувствует, будто за время заключения мимо нее прошло что-то важное. Как и Элизабет Фрицль, она удивительно сильная и выносливая девушка. Сильной ее сделала сама беспомощность ее ситуации. «Я всегда думала: „Да, я никогда не вернусь назад, буду заперта вечно, моя жизнь будет уничтожена“, – сказала она. – Но я не впадала в отчаяние из-за такой несправедливости. Хотя всегда чувствовала себя жалким цыпленком в курятнике. Вы видели мою каморку по телевизору или в газетах и знаете, насколько она была мала. Это место вынуждает впасть в отчаяние».

Наташа Кампуш теперь полностью поправилась. Свои муки она компенсировала активным общением с журналистами. Ей удалось использовать внимание прессы к себе в своих интересах: Наташа написала книгу, повествующую о ее заточении, получившую заслуженный успех, и начала карьеру в качестве ведущей ток-шоу.

Создается впечатление, что она просто надевает маску и стремится свести к минимуму тот урон, который ей нанесли. Если верить ее агенту, Приклопил избивал ее так, что «она едва могла передвигаться. Избив ее до синяков, он прихорашивал ее, а потом брал камеру и фотографировал».

Она категорически отказывается вдаваться в подробности того, каким еще надругательствам он подвергал ее на протяжении этих лет: «Все то и дело норовят задать интимные вопросы, которые никого не касаются. Может, когда-нибудь я расскажу об этом своему адвокату или еще кому-то, когда мне будет это нужно, а может, никогда не расскажу. Личное принадлежит только мне».

Профессор Фридрих, психолог Наташи, утверждает, что язык, который она выбрала для общения, ясно и мощно передает весь комплекс взаимоотношений, которые связывали ее с похитителем.

В случае с Элизабет Фрицль сомнений по поводу сексуального насилия не остается. Это признал и ее отец, и подтвердил тест ДНК. Только, в отличие от Наташиного опыта, подпольная жизнь Элизабет не предусматривала ни визитов к соседям, ни походов по магазинам, ни горнолыжных курортов – ни проблеска из внешнего мира и ничего похожего на надежду. А теперь, забеременев, ей оставалось только смириться.

Порой ее посещала мысль, вдруг отец отвезет ее рожать в больницу. Она была в ужасе от того, что дитя инцеста будет всю жизнь страдать от последствий каких-то генетических отклонений. Фрицль, разумеется, показывал, что ему было не все равно. «Элизабет, конечно, волновалась о том, что будет, – сказал он. – Но я купил медицинские книги и принес ей в подвал, чтобы, когда время настанет, она знала, что нужно делать. Я приготовил для нее полотенца, антисептики и пеленки».