Убийство на пивоварне. Чудовище должно умереть (сборник) - Николас Блейк (1937, 1938)

Вот что я придумал. Я передам Джорджу румпель, а сам займусь парусами. При подходе к боновому причалу – надо улучить момент, когда ветер будет дуть прямо в шкаторину грота, – я велю ему круто положить руль. Джорджа выбросит за борт и, если повезет, ударит о бон. Я сделаю вид, что запутался в парусах или канатах, а пока буду распутываться, бедняга утонет.

Идеальное, совершенное убийство. Худшее, что мне грозит, – порицание от коронера за то, что позволил Джорджу управлять яхтой при таком предательском ветре.

Коронер! О нем-то я и не подумал. Во время расследования непременно всплывет мое настоящее имя, и тогда Лина поймет, что я – отец ребенка, которого сбил Джордж. Она сопоставит факты и придет к выводу, что происшествие с яхтой не случайность. Придется приложить все силы, чтобы уговорить ее не выдавать меня. Любит ли она своего котика достаточно сильно, чтобы держать язык за зубами? Это самая неприятная часть моего плана. Впрочем, какое мне дело до Лины? Марти, крохотная фигурка на дороге, разорванный кулек с карамельками… Что значат чувства других людей по сравнению со смертью ребенка?

Говорят, что тонущий испытывает страшные муки. Отлично, я очень рад. Легкие Джорджа взорвутся, голову пронзит боль, руки будут беспомощно колотить по воде, пытаясь убрать с груди чудовищную водную массу… Надеюсь, перед смертью он вспомнит Марти.

17 августа

За обедом подкинул Джорджу приманку. Были приглашены Карфаксы. Вайолетт делала вид, будто не замечает, как переглядываются ее муж и Рода, и моя желчь взыграла. Я сказал, что Фил оказался первоклассным яхтсменом. На лице Джорджа отразились смешанные чувства: оскорбительное недоверие и глупое тщеславие. Вслух он удивился, что мальчишка хоть на что-то годен, наконец-то занялся делом, вместо того чтобы подпирать деревья в саду, и так далее, и тому подобное.

– Не хотите сами попробовать? – спросил я.

– Чтобы я забрался в эту скорлупку? Ни за что! Мне моя жизнь дорога! – Джордж натянуто расхохотался.

– Удивительно, – продолжал я гнуть свою линию. – Люди боятся плавать под парусом, а переходя улицу, лишний раз не посмотрят по сторонам.

В ответ на мой выпад Джордж лишь слегка прикрыл глаза.

– Что вы, Джордж не боится! – воскликнула Вайолетт. – Просто он…

Бедняжка хотела сказать, что муж не умеет плавать, но заступничество жены вывело Джорджа из себя.

– Просто не боится, дорогая, – перебил он, гнусаво передразнивая Вайолетт. – Чего-чего, только не жалких лодчонок.

– Вот и прекрасно! – заявил я. – Тогда приглашаю вас составить мне компанию. Незабываемая получится прогулка!

Дело было сделано. От волнения у меня перехватило дыхание, фигуры за столом казались смутными тенями: Лина болтала с Карфаксом, Вайолет не находила себе места от смущения, Рода хохотала, старая миссис Рэттери разглядывала рыбу на тарелке с таким видом, словно сомневалась в ее родословной, и время от времени метала грозные взгляды из-под густых бровей на Джорджа и Роду. Я сидел, пытаясь унять дрожь, и смотрел в окно, за которым серое здание и дерево сливались в мерцающий, трепещущий узор, словно речной поток под древесными кронами, когда на него падает ослепительный солнечный луч.

Чей-то голос вывел меня из оцепенения.

– А чем вы занимаетесь, мистер Лейн, – спросила Рода Карфакс, – когда не даете уроки?

Я попытался собраться с мыслями, но Джордж меня опередил.

– Сидит наверху и замышляет убийство, – промолвил он.

В моих детективах я стараюсь избегать фраз вроде «кровь застыла у него в жилах», но сейчас это клише пришлось бы впору. Замечание Джорджа заставило меня смертельно побелеть. Между тем Рода спросила:

– Вы ведь работаете над новой книгой?

И только тогда до меня дошло, что Джордж говорил про книгу! Или нет? Возможно ли, что он меня подозревает? Нет, что за глупые сомнения!.. Пережитое потрясение было так велико, что я едва не набросился на Джорджа с кулаками.