Убийство на пивоварне. Чудовище должно умереть (сборник) - Николас Блейк (1937, 1938)

– Потому что Лина призналась вам, что передала ему склянку. Ему ничего не оставалось, как разбить пузырек, что он с блеском и проделал. Швырнул его с крыши, а когда увидел, что я собираю осколки, налетел на меня, словно с цепи сорвался. Я подумал тогда, не сошел ли мальчишка с ума, а теперь понимаю, он уже тогда был не в себе. Им завладела единственная мысль: во что бы то ни стало избавиться от склянки. Мы долгое время объясняли его странное поведение тем, что мальчишка пытался выгородить Феликса, но, возможно, он защищал себя?

Найджел откинулся на спинку стула, ощупал повязку.

– Если убийца – Фил, то почему на меня напал Феликс?

– Не Феликс, а Фил. Вот как было дело. После полуночи мальчик спустился по лестнице, однако на нижней ступеньке услышал скрип двери в библиотеке. Кто-то стоял на его пути к выходу, кто-то собирался включить свет – и тогда его непременно обнаружат! Мальчик прижался к стене, рука нащупала старую клюшку для гольфа. Он был испуган, чувствовал, что попал в ловушку! И тогда он схватил клюшку и в темноте нанес удар по тому, кто стоял между ним и входной дверью. Вы упали. Фил побоялся перешагнуть через лежащее тело, но вспомнил про дверь веранды. Мы сравнили отпечатки пальцев в его комнате с отпечатками пальцев на стекле – они совпадают.

– Испугался лежащего тела? – сонно переспросил Найджел. – И из-за этого убежал?

– А что вас смущает?

– Ничего-ничего. Вы раскрыли мне глаза, инспектор. Более того, отныне я готов с пеной у рта спорить с любым, кто скажет, что инспекторы Скотленд-Ярда лишены воображения. Кстати, советую вам познакомиться с генералом Шривенхемом – вы одним махом развеете его предубеждения насчет шотландцев.

– Прошу прощения, насчет скоттов.

– Серьезно, Блаунт, вы потрудились на славу. Впрочем, все это лишь теория, у вас против Фила ничего нет!

– У меня есть клочок бумаги, – хмуро промолвил инспектор. – Его письмо, признание.

Блаунт протянул Найджелу разлинованный лист, выдранный из тетрадки.

Дорогой инспектор Блаунт!

Знайте, что это не Феликс, а я подсыпал отраву в бутылку. Я ненавидел отца, потому что он обижал маму. Я убегаю туда, где вы никогда меня не найдете.

Всегда ваш, Филипп Рэттери.

– Бедный малыш, – пробормотал Найджел. – Что за ужасное дело, господи, что за дело!.. Слушайте, Блаунт, вы должны его найти, и как можно скорее! Я боюсь, как бы чего не случилось. Сейчас он способен на любую глупость!

– Мы делаем все, что в наших силах. Хотя, возможно, лучше бы нам опоздать. Я подумать не могу без дрожи, что его заберут в сумасшедший дом!

– И не надо об этом думать, – сказал Найджел, глядя на инспектора со странной настойчивостью, – просто ищите. Вы должны найти его, пока не случилось непоправимого.

– Не сомневайтесь, найдем. Полагаю, это будет несложно, он не мог уйти далеко. Конечно, если он не выбрал путь по реке, – добавил Блаунт с печальной многозначительностью.

Пять минут спустя Найджел вернулся в гостиницу. В дверях его ждал Феликс Кернс с потемневшими от страха глазами и вопросом, трепетавшим на устах:

– Они что-нибудь…

– Давайте поднимемся к вам, – поспешно вставил Найджел. – Нам нужно поговорить, а здесь слишком людно.

Наверху, в комнате Феликса, Найджел сел. Снова разболелась голова, перед глазами поплыли круги. Феликс стоял у окна, глядя на мягкие изгибы и сияющие плёсы реки, по которой они с Джорджем ходили на яхте. Его тело налилось свинцом, на сердце лежала тяжесть, мешавшая задавать вопросы, которые копились весь день.

– Вы знаете, что Фил оставил признание? – мягко спросил Найджел. Феликс обернулся, его ладони вцепились в подоконник. – Признание в убийстве Джорджа Рэттери.

– Какая чушь! Мальчик, должно быть, сошел с ума! – воскликнул Феликс, страшно волнуясь. – Он просто не мог… Слушайте, Блаунт ведь не воспринял это всерьез?