Убийство на пивоварне. Чудовище должно умереть (сборник) - Николас Блейк (1937, 1938)

Найджел попал в яблочко. Он напустил на себя всезнающий вид – ровно такой, какой Лили ждала от него, – усадил девушку на стул и заставил все рассказать. Вкратце история была такова. За день до происшествия Баннет устроил подчиненным разнос. Лили и два других клерка, кипя от возмущения, сговорились похитить Трюфеля: отчасти затем, чтобы насолить боссу, отчасти – из искренней жалости к псу, который в то утро тоже попал хозяину под горячую руку (они слышали, как Баннет задал ему в кабинете взбучку). Было решено, что на следующий день, когда Баннет отправится на утренний обход, Лили украдет Трюфеля, вынесет его под плащом во двор и передаст подруге, Герти Толуорти, которая будет ждать ее у ворот с корзинкой. Герти сядет в автобус и отвезет пса друзьям, живущим в двадцати милях от города. Там он останется, пока ему не найдут постоянный дом. До некоторого момента все шло как по маслу, но когда Лили направилась к выходу, она услышала голос Баннета. К несчастью, его услышал и Трюфель. Он начал скулить под плащом. В панике Лили бросилась к лестнице, которая вела на платформу с котлами. Девушке повезло: наверху никого не было, и она спряталась за открытым котлом. Трюфель к этому времени совсем потерял покой. Он услышал голос хозяина, и ужасный, извращенный инстинкт – тот самый, что заставляет пса жаться к руке, которая его бьет, – внушил ему чувство вины. Трюфель стал рваться на волю. Не успела Лили покрепче его ухватить, как он вывернулся и упал в котел.

Все было кончено. Трюфель погиб в тот же миг, как упал в кипящее варево. Лили кинулась в офис и поведала о его судьбе заговорщикам. Когда Баннет допрашивал клерков, все божились, что она не отлучалась из офиса, а если кто из рабочих и видел девушку в цеху, то не стал на нее доносить, не желая ей зла.

История была до того необычной и при этом такой обстоятельной, что Найджел без труда принял ее на веру. Впрочем, кое-что непонятное все же осталось.

– Не сомневаюсь, что это правда, – сказал он. – Однако по тому, что я слышал о покойном Баннете, удивительно, как он сам не вытряс из вас признание.

Лили зарделась и принялась теребить пуговицу плаща.

– Он не сильно старался. Понимаете… ну, это глупо звучит: он же был старый как мир, и не подумаешь, что у него на уме такое, но он… немного увлекся мной. Наверное, в этом все дело.

«Щекотливое положение, – подумал Найджел. – Что ж, попытка не пытка».

– Эд, наверное, вас ревновал. То есть если он, конечно, что-нибудь знал об этом.

– Слушайте, – насупилась Лили, – вы что, обвиняете в чем-то Эда? Если да, то будьте добры не совать свой нос в чужие дела.

– Я-то его не обвиняю. Это все полиция, а их носы полюбопытней моего.

Длинные губы Лили задрожали. Она вспыхнула:

– Но он бы никогда… И потом, он не знал! А я тем вечером была с ним в Ханикумском лесу, мы поехали туда на мотоцикле после танцев и не возвращались до половины первого, так что он не мог никого убить, правда?

Найджел и не думал тягаться в проницательности с детектором лжи. Он мог бы принять слова Лили на веру, если бы минуту назад не слышал от нее явно правдивый рассказ о Трюфеле. Эти две истории звучали так непохоже: алиби Эда слетело с языка очень уж механически, будто было готово заранее, хотя от накала чувств и прозвучало довольно несвязанно. Лили производила впечатление, какое производят все неопытные лжецы – казалось, что она прислушивается к своим словам и эффекту, который они создают.

Найджел, не глядя на Лили, мягко, но бесстрастно сказал: