Медаль за убийство - Фрэнсис Броуди (2010)

– Об этом еще никто не знает, – удивилась она. – Я ни слова не слышала о том, что старый мистер Муни ограблен!

Сайкс нахмурился. Все это никак не вязалось с тем, к чему он привык, работая в полиции.

– Для его дел не пошло бы на пользу, если бы об этом стало известно, миссис Сагден, – сказала я, передавая ему тарелку.

Когда миссис Сагден вышла из комнаты, Сайкс задумчиво произнес:

– Пожалуй, мне стоит поговорить с моим приятелем в полицейском участке Миллгарт. Он там сегодня дежурный сержант. Мы с ним вместе учились в школе. Он даст мне знать, если есть какие-нибудь сведения о нашем утонченном джентльмене-грабителе ювелирки и о попытках продать награбленное.

– А как насчет его помощника, мистера Холла?

– Постараюсь что-нибудь узнать и о нем. А потом отправлюсь в часовню Аллертон, чтобы повидаться с мистером Бингом, который должен выкупить свою цепочку для часов в следующий вторник.

– А я теперь отправлюсь в Харрогейт, к миссис де Врие.

Мистер Муни описал ее как знатную даму, которая раз в год, каждое лето, закладывает кольцо своей матери. Не скажу, что перспектива сообщить ей о пропаже кольца приводила меня в восторг. Но, поскольку срок выкупа наступал в следующий понедельник, другого выхода не оставалось. К тому же я направлялась туда, намереваясь совместить дело и удовольствие. Я откусила кусочек пирога со свининой, который оказался отменным на вкус.

– Ах, да, – вспомнил и Сайкс. – Вы же сегодня идете в театр. – И спросил, стараясь, чтобы это прозвучало как бы между прочим: – Вы поедете туда на машине?

– Нет. На сегодня машина ваша. Если вы не прочь подождать меня полчаса, пока я переоденусь и соберусь, то можете подбросить меня на вокзал. В самом начале второго там есть поезд.

Он подцепил вилкой кружок маринованного лука.

– Надо же – Харрогейт. Жаль, что наша милая дама не заложила свое кольцо ближе к дому. Уж в Харрогейте никаких преступлений никогда не происходит.

Глава 3

Когда дежурный на платформе дал свисток к отправлению поезда от станции Лидса, я достала из сумочки книгу. Но тут же дверь вагона распахнулась. Клуб дыма с платформы смешался с запахом фиалок. Смутно знакомая мне дама лет сорока с изящной фигурой, пробормотав с облегчением, что она успела сесть в поезд, сложила зонтик от солнца кремового цвета и расстегнула верхнюю кнопку зеленого атласного жакета.

– Ох, как же жарко сегодня, – произнесла она, устраивая под ногами свои сумку и пакеты, раскладывая мелкие вещицы на противоположном сидении.

Тяжело вздохнув, она опустилась на свое место, достала из сумочки венецианский веер, отделанный слоновой костью и шелком, и принялась им обмахиваться.

Паровоз дал гудок к отправлению.

Конечно! Этот изысканный тонкий профиль, гладко зачесанные назад волосы, изящные туфельки. Женщина-бельгийка играла в том любительском спектакле, на котором мне довелось побывать вечером. Режиссер спектакля, яркая дама, с которой я познакомилась на одной вечеринке, упросила меня сфотографировать труппу. Это оказалось приятной задачей. Моя фотокамера просто в них влюбилась.

Эта бельгийка и ее муж играли английского олдермена[7] и его жену. Она несколько переигрывала, чтобы больше походить на решительную матрону. Мэриэл, режиссер, с которой я познакомилась, сказала, что они много репетировали, и порой их дикция была воистину превосходна.

Женщина почувствовала мой взгляд, когда я пыталась вспомнить ее имя, и тоже меня узнала.

– Ах, вы ведь фотографировали нас, миссис…

– Шеклтон. А вы играли в пьесе роль жены олдермена, но в реальной жизни вы…

– Ах, в жизни, в реальной жизни… Чересчур много всего. Но да, я мадам Гиртс. Оливия Гиртс. Пожалуйста, угощайтесь, это «Пармские фиалки»[8].

Вообще-то я предпочитаю грушевые леденцы, но лучше появиться в Харрогейте со свежим дыханием.

– Благодарю вас.