Маленький городок в Германии. Секретный паломник (сборник) - Джон Ле Карре (1968, 1990)

Новые огнетушители, только что доставленные из Лондона, красными стражами выстроились в шеренгу вдоль коридора. На лестничной площадке ожидали сборки части новых металлических кроватей. Тележка для досье стояла, доверху наполненная одеялами. В вестибюле двое мужчин, стоявшие на стремянках, устанавливали стальную перегородку. Темнолицый Гонт с удивлением пронаблюдал, как Тернер, Брэдфилд и Краббе вышли в стеклянную дверь и направились к автостоянке, причем теперь первым шел Краббе. Брэдфилд вел машину с наглой самоуверенностью, что оказалось для Тернера сюрпризом. Он в последний момент проскакивал на желтые сигналы светофоров и даже выехал на встречную полосу, чтобы побыстрее свернуть на улицу, ведущую к вокзалу. У полицейского патруля, проверявшего документы, он едва ли вообще остановился: они с Краббе просто заранее высунули в открытые окна свои красные дипломатические удостоверения. На мокрой брусчатке и на трамвайных путях машину заносило, но Брэдфилд хладнокровно возвращал автомобиль в нормальное положение. Они подъехали к перекрестку, перед которым висел знак, повелевавший уступить дорогу, но проскочили буквально перед капотом летевшего наперерез автобуса. Впрочем, машин было совсем мало. Улицы полнились людьми.

Одни несли знамена, другие были одеты в серые габардиновые плащи и черные фетровые шляпы, что стало почти форменной одеждой для члена Движения. Люди очень неохотно расступались перед машиной дипломатов, хмуро разглядывая ее номера и блеск явно иностранного происхождения краски кузова. Брэдфилд не сигналил и даже не переключал передачи, дожидаясь, чтобы автомобиль заметили и уклонились от него в сторону. Только однажды ему пришлось затормозить перед пожилым мужчиной, который был либо глух, либо пьян. Какой-то мальчишка ударил ладонью по их крыше. Брэдфилд заметно напрягся и побледнел. Конфетти густым слоем покрывало ступени здания, а колонны были увешаны лозунгами. Какой-то таксист принялся орать, словно ему повредили машину, когда они припарковались на стоянке для такси.

– Налево! – выкрикнул Краббе первым побежавшему вверх по ступеням Тернеру.

Через высокие двери они попали в главный зал.

– Держитесь левее, – услышал Тернер повторный оклик Краббе.

Три прохода, образованных барьерами, вели к платформам, три билетных контролера сидели в стеклянных будках. Объявления на трех языках предупреждали, что справок они не дают. Группа священников, перешептываясь, смотрела на него неодобрительно: спешка, читалось в их взглядах, не принадлежит к числу христианских добродетелей. Светловолосая девушка с сильно загорелым лицом небрежно протиснулась мимо него с рюкзаком и парой старых горных лыж, но он успел обратить внимание на соблазнительное колыхание у нее под свитером.

– Он сидел там, – сказал Краббе, но к этому моменту Тернер уже распахнул пружинистые стеклянные двери на шарнирах и оказался в помещении ресторана, рассматривая сквозь густой табачный дым каждый столик буфета поочередно. Громкоговорители передали объявление: что-то о пересадке в Кельне.

– Удрал, – констатировал Краббе. – Упорхнул наш поганец.

Туман с улицы проникал и сюда, клубясь вокруг длинных люминесцентных светильников под потолком, еще больше затемняя углы помещения. Пахло пивом, копченым мясом и муниципальным химикатом, повсеместно применявшимся для дезинфекции. Стойка бара в отдалении, покрытая белым голландским кафелем, мерцала в дымке, как айсберг в океане. В отделанной коричневым деревом кабинке расположилась бедная с виду семья путешественников. Женщины находились уже в почтенном возрасте и были одеты во все черное. Их чемоданы были перевязаны веревками. Мужчины читали греческие газеты. За отдельным столиком маленькая девочка сворачивала салфетки для какого-то пьяницы. Именно на этот столик указывал Краббе.

– Там, где сейчас сидит ребенок, видите? Он пил пильзенское пиво.