Квантовая ночь - Роберт Сойер (2016)

– Да, и сестра так же сказала. Но я, честное слово, не помню. Я… это так странно – не помнить ничего о том периоде.

– Ещё бы.

– И ты из-за этого хотела со мной встретиться? Из-за моего деда?

– Нет-нет-нет. Ну, то есть это тоже всё очень интересно, но я зацепилась глазом за твою новую методику – эту штуку с микросаккадами.

– Зацепилась глазом. За микросаккады.

– Что? А-а!

Она покачала головой, притворно сердясь, потом сказала:

– Нет, меня заинтересовала корреляция с опросником Хейра. Я следила за твоей работой в этой области.

– Да?

– Ага. Потому что, как и ты со своим микросаккадным тестом, я нашла состояние квантовой суперпозиции, точно соответствующее психопатии. Высокий результат по опроснику Хейра коррелирует с этим состоянием.

– Серьёзно?

– Более чем. – Она взглянула на часы. – О, чёрт, время! Мне пора бежать. Меня ждут назад в три.

И на этом всё должно было закончиться, но слова словно бы сами выскочили из меня:

– Как тогда насчёт ужина?

Её брови вскинулись, но после пары долгих секунд раздумья она ответила:

– Конечно. Конечно, почему нет?

* * *

Мы с Кайлой договорились встретиться за ужином в восемь вечера, что оставляло мне почти пять свободных часов, которые я снова-таки решил потратить на проверку своих воспоминаний. Мы с ней начали встречаться лишь в марте 2001-го, так что с новогодней ночью она мне помочь не могла, но, возможно, мог кое-кто другой.

Полагаю, нужную мне информацию можно было найти где-то в Интернете, но ничто не сравнится с живым человеческим участием. Поэтому по возвращении в офис в Дафф-Роблин-Билдинг я позвонил, чтобы убедиться в наличии нужного мне человека на месте, и отправился по Дайсарт-роуд в офис Салли Махаффи, которая преподавала метеорологию на факультете с неуклюжим названием «Факультет окружающей среды, Земли и ресурсов». Зимой такая прогулка была бы омерзительной, но в мае здесь довольно приятно, если не ступать в помёт бродящих повсюду канадских гусей.

Внутри Уоллес-Билдинг был оформлен в стиле «тинкертой»[25] – повсюду красные, зелёные и жёлтые трубы, а туалеты – причудливые автономные модули, похожие на внесённое внутрь здания деревенское отхожее место. Офис Салли располагался в коридоре, раскрашенном от пола до потолка, включая двери, в ярко-жёлтый цвет; я шёл по нему, и казалось, что я попал в тюбик с французской горчицей.

Вообще в университете масса преподавателей, с которыми я незнаком, но с Салли мы пересекались несколько раз в её роли казначея Преподавательской ассоциации. Ей за шестьдесят, и волосы у неё очень подходящего цвета грозовой тучи.

– Здравствуйте, – сказал я, входя. – Спасибо, что нашли для меня время.

К стене её офиса был привинчен металлический стеллаж, на котором она устроила выставку винтажного метеорологического оборудования; я испытал внутреннюю гордость от знания того, что вот этот пропеллер с чашечками – анемометр.

– Да без проблем, – ответила Салли, вставая с кресла – и почти не став при этом выше. – Чем могу помочь?

– Я ищу кое-какие старые данные о погоде.

– Насколько старые?

– За 2001 год.

В её голосе прозвучало явное облегчение.

– На прошлой неделе ко мне приходил студент с исторического за отчётом о погоде во время ключевой битвы Войны 1812 года. Пришлось объяснить бедолаге, что архивы канадского Министерства окружающей среды ведутся не настолько давно. – Она уселась перед компьютером и начала быстро печатать двумя шишковатыми пальцами. – Место?

– Калгари.

– Аэропорт или центр?

– Думаю, центр.

– Дата?

– Первое января, после полуночи, где-то два часа ночи.

Она с минуту работала молча. Над столом висела политическая карикатура с тремя растерянными стариками в мешковатых штанах для гольфа на островке нескольких футов в диаметре посреди бескрайнего моря. Подпись: «Отрицатели глобального потепления на пенсии во Флориде».