Этот жестокий замысел - Эмили Сувада (2018)

– Не знаю… Он много работал. С ним было приятно кодировать вместе, но в остальное время он вел себя довольно сдержанно. Он никогда не был по-настоящему ласковым, но всегда защищал меня, поэтому я считала, что такой и должна быть любовь.

Леобен качает головой:

– Это не любовь, кальмар. Так что выкинь из головы это дерьмо. Не стоит путать чувство защищенности и любовь.

Мои плечи напрягаются.

– Я знаю, что такое любовь.

– И при этом влюбилась в парня, который помешан на твоей защите.

Я поднимаю на него глаза, сжимая руки в кулаки:

– А ты переживаешь из-за парня, который проводил на тебе эксперименты.

Леобен отводит взгляд.

– Черт, – говорю я. – Прости, Ли. Мне не стоило этого говорить.

– Все нормально, – глядя на стол, отвечает он. – Я знаю, насколько все кажется странным, поверь мне.

Я вздыхаю, проводя руками по лицу. Наверное, Леобен прав насчет Коула. Я знаю, что влюбилась в него слишком быстро и, вероятно, отчасти из-за того, что он защищал меня. Возможно, именно это чувство я принимаю за любовь. Но между мной и Коулом есть что-то большее. И это длится уже много лет, пусть я и не могу их вспомнить. То, что связывает нас, может, и кажется кому-то странным, но это не означает, что чувства ненастоящие.

– Думаю, Лаклан нас всех сделал немного странными, – говорю я. – Прости меня. Я рада, что вы нашли друг друга.

Он лишь кивает, но так и не поднимает глаз.

– Хочешь сходить и проверить, как он? Я могу и сама подождать паренька-ученого.

Он смотрит на меня:

– Ты уверена, что ему стоит позволять что-то взламывать в твоей голове?

– Ну, я не в восторге, но если это поможет найти Лаклана, то стоит попробовать. Иди посмотри, как там Дакс. Со мной будет все хорошо.

Он отталкивается от лабораторного стола.

– Пожалуй, так и сделаю. Но я не влюбился в него, ясно?

Я закатываю глаза:

– Как скажешь, Ли.

Он улыбается мне напоследок и выходит за дверь, оставляя меня в одиночестве. Я прижимаю руки к металлическому столу. Краем глаза вижу стеллаж с медицинскими инструментами, нервирующий меня и пытающийся вытащить воспоминания, которые совершенно не хочется воскрешать. Не знаю, может ли кто-нибудь, после такого детства, какое было у нас, остаться нормальным. Но при всем при этом, где-то в глубине души, мне все еще не верится, что я выгляжу не так, как человек, который сделал это с нами. Как человек, которого на каком-то подсознательном уровне все еще считаю своим отцом. Меня должно радовать, что у меня нет его настоящих черт.

Вот только вместо этого чувствую себя так, словно еще одна соломинка, за которую я цеплялась, сломалась в моих руках.

Дверь с лязгом открывается, и в лабораторию заходит темноволосый ученый, Мато, с металлическим подносом в руках. Мое сердце пускается вскачь, когда он ставит его на стол и осматривает комнату. Не знаю, что он собирается делать с имплантом, но что-то подсказывает мне, что это будет не очень приятная процедура.

И если он выяснит, кто я такая на самом деле, то нет никаких шансов, что «Картакс» отпустит меня.

– Какое ужасное место! – говорит он. Кладет руки на спинку стула и осматривается. – Иногда ученые «Картакса» такие старомодные. Испытания на людях – это прошлый век. Бринк идиот, если не понимает, какой Лаклан динозавр. Без обид, конечно.

Я подавляю еще одно рефлекторное желание вступиться за Лаклана.

– Разве ты не один из их ученых? Может, тебе не стоит так говорить?

Он переводит на меня взгляд, и на его лице появляется равнодушная улыбка.

– О, я из Центрального штаба. И могу говорить все, что мне хочется.