Юная жена - Бэнкс Майя (2014)

— Ты меня спрашиваешь? Кирстен не останется безнаказанной. Но я не собираюсь переворачивать вверх дном весь замок и озлоблять клан, когда люди еще не успокоились. Ты принимаешь желание сгладить обиду за слабость, за знак того, что я позволю оскорблять Эвелин. Я думал, ты знаешь меня лучше.

Он повернулся и пошел к выходу. Рори спросила вслед:

— Ты куда?

Грэм остановился только у самой двери.

— Пойду к жене. Надо о ней позаботиться.

Эти слова почему-то обрадовали Рори. Она вернулась на свое место за столом.

Глава 17

Грэм успел подняться до середины лестницы, когда вдруг почувствовал, что не знает, как себя вести. Он даже немного постоял у своей двери, потому что не решался войти и заговорить с Эвелин.

Если Рори права и Кирстен намеренно облила Эвелин, тогда служанку придется отослать из замка, пусть работает в поле.

Грэм оказался в трудном положении. С одной стороны, он не хотел, чтобы люди его клана решили, будто он защищает Армстронгов и выступает против своих, с другой — не намеревался оставлять жену без поддержки, кем бы она ни была по происхождению, и позволять кому-либо дурно с ней обращаться.

Когда он наконец распахнул дверь и вошел в комнату, то обнаружил, что Эвелин стоит нагая спиной к нему.

На мгновение Грэм окаменел. Эвелин уже расплела косу, сейчас ее волосы сбегали золотистыми волнами по спине до округлых ягодиц.

Фигура у нее была безупречная — соблазнительный изгиб бедер, тонкая талия…

Грэма охватило знакомое чувство вины — он стоит и с вожделением пялится на женщину, которая скорее всего понятия не имеет о таких вещах.

Грэм отвернулся, решив не нарушать ее уединения и дать возможность завершить туалет. Конечно, ему хотелось, чтобы она обернулась и он бы увидел ее всю.

Он слышала, как плеснула вода из лохани, и едва не взвыл при мысли, что она заканчивает мытье всего в нескольких футах у него за спиной. Стоило только обернуться — и наверняка его ждет волшебное зрелище: он увидит, как его жена принимает ванну. Увидит, как полотенце ложится на ее обнаженную спину…

Сейчас ему следовало бы лежать на кровати и наслаждаться чудесной картиной, а не стоять как истукан, не смея повернуться, чтобы ее не испугать. Его возбуждение недопустимо, но телу не было дела до возражений разума. Тело решило, что его жена привлекательна, и Грэм ничего не мог с этим поделать.

Вдруг он услышал нечто вроде стона и понял, что Эвелин наконец его увидела. Стараясь глядеть в сторону, он медленно обернулся и, случайно скользнув по ней взглядом, заметил, что Эвелин подхватила простыню с кровати и стоит, прижимая ее к обнаженному телу. Глаза ее были широко раскрыты.

Но в этих глазах совсем не было страха. Грэм почувствовал громадное облегчение. Меньше всего ему нужны сейчас женские истерики.

— Я хотел посмотреть, как ты себя чувствуешь, — сказал Грэм. Продолжая прятаться за простыней, Эвелин кивнула. — Пожалуй, я вернусь, когда ты оденешься.

Эвелин помолчала, потом неторопливо кивнула. Грэма удивила эта пауза. Хотелось бы знать, о чем именно она думала, когда задумчиво и серьезно смотрела на него своими синими глазами.

— Отлично, — пробормотал Грэм и поспешно вышел из спальни.

Стоя у дверей собственной комнаты, Грэм чувствовала себя круглым дураком — он за дверью, а жена его наряжается в комнате. Он — ее муж. Она принадлежит ему. Вся, целиком, и нет ничего в ней, что должно быть от него скрыто. Но никакие слова, никакие доводы не могли его убедить, что он не будет подонком, если станет думать о ней таким образом. И желание, огнем растекавшееся по жилам, тут ни при чем.

Так он и стоял под дверью и надеялся, что никто не будет спускаться по лестнице и не застанет его в столь нелепом положении.

Наконец дверь отворилась, Эвелин выглянула в коридор, увидела Грэма, широко улыбнулась ему и жестом позвала в комнату.