Юная жена - Бэнкс Майя (2014)

Губы Эвелин шевелились, как будто она что-то пыталась сказать. В конце концов она сжала их и бросила на Грэма печальный взгляд, который можно было истолковать как просьбу о прощении. Затем, к крайнему изумлению Грэма, она обхватила его за шею и, держась за нее как за опору, поднялась из воды и прижалась губами к его губам.

Дальше произошло сразу несколько событий.

Ее полные груди прижались к его груди. Соски Эвелин отвердели от холода, и Грэм чувствовал, как они вдавились в его кожу. Ее теплые, мягкие губы накрыли его губы. Ему вдруг стало так жарко, как будто он целый день провел на солнцепеке.

Как она хороша! Таких губ он еще никогда не видел!

Грэм уступил греховному порыву и с жаром ответил на поцелуй. Язык Грэма танцевал на ее губах, лаская их и требуя впустить его в рот.

Эвелин вздохнула и разомкнула губы, позволив его языку ворваться внутрь.

Грэм любил целоваться. У многих мужчин не хватает терпения на поцелуи. Его братья часто шутили, что поцелуи — это напрасная трата времени и нужны только, когда обхаживаешь слишком холодную девицу. А если девица сама хочет, то лучше сразу перейти к более основательным элементам совокупления. Но для Грэма поцелуи были почти столь же интимным делом, как и сам акт любви. Он не любил спешить и не расценивал поцелуй как утомительную, но неизбежную ступень при ухаживании за сопротивляющейся девицей. Для него поцелуи были способом выразить любовь.

Эвелин осторожно погладила его язык своим — быстро коснулась и тут же отдернула, — но когда Грэм стал настойчивее, отдалась его поцелую.

Задыхаясь, она наконец оторвалась от него. Ее щеки горели, глаза светились синим огнем. Эвелин выглядела так, словно выпила слишком много эля. Она бросила на Грэма такой взгляд, что все его тело отозвалось на него острым возбуждением. Ему захотелось схватить ее на руки, вынести на берег и овладеть ею прямо тут, под теплыми лучами весеннего солнца.

Эвелин дотронулась до его губ, коснулась своих, ее палец задержался на нижней губе, припухшей от страстного поцелуя. Она улыбнулась. Грэму почудилось, что его сердце тает в груди.

— Ты замерзнешь, — прошептал он, заметив, что ее плечи и руки покрылись гусиной кожей, подхватил Эвелин на руки и понес к противоположному берегу, не к тому, где остался его жеребец. Коню он свистнул, и тот послушно ступил в воду.

На берегу Грэм заметил, что аккуратно свернутая одежда Эвелин лежит рядом с камнем, но есть еще и покрывало. Оно сейчас пригодится, потому что, выбравшись из воды, Эвелин задрожала. Грэм поставил ее на землю, подхватил покрывало и укутал с ног до головы, прикрыв даже волосы.

В глазах Эвелин загорелись веселые искорки. Она попробовала шевельнуться. Он завернул ее так, что она даже не могла пошевелить рукой, а не то что идти в замок.

Грэм обернулся на своего жеребца, понимая, что так быстрее всего можно вернуться домой, но, заметив панику в глазах Эвелин, отказался от этой мысли. Ее отец не солгал. Поездка верхом приводила Эвелин в ужас.

Грэм взял ее лицо в ладони и прошептал:

— Эвелин, я не заставлю тебя делать то, чего ты боишься.

Она расслабилась и щекой прижалась к его ладони. Потом слегка повернула голову и поцеловала его ладонь. Такой простой жест нашел путь к его сердцу.

Подхватив Эвелин на руки, Грэм зашагал к дому. Идти было недалеко, но ему нравилось нести ее на руках. В этом чувствовалось что-то естественное — казалось, так и должно быть.

Эвелин, как будто соглашаясь с его ощущением, прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди.

Свистнув своему коню, Грэм направился к небольшой рощице, заслонявшей укромное местечко, где Эвелин решила устроить купание. Здесь он увидел Рори с поникшей головой. Приблизившись к сестре, Грэм понял, что та задремала. В отдалении, сидя верхом, два его воина болтали о чем-то.