Путь Моргана - Колин Маккалоу (2000)

– А в Лондоне таких почти нет. Но я всегда считал, что учиться грамоте – только зря терять время, ведь по любой вывеске сразу можно определить, какой товар увидишь в лавке. – Руки Пауэра словно вели собственную жизнь. – Но теперь я был бы не прочь научиться читать. Книги помогают убить время.

– И отвлекают от мрачных мыслей. Ты женат?

– Еще чего! – Пауэр пренебрежительно отмахнулся. – Женщины – это опиум.

– Нет, они такие же люди, как мы. Среди них попадаются порядочные, коварные и равнодушные.

– А ты повидал всяких? – полюбопытствовал Пауэр, обнажая в улыбке крепкие белые зубы. Он явно не злоупотреблял спиртным.

– Больше хороших, чем плохих, и ни одной равнодушной.

– И был женат?

– Если верить бумагам – дважды.

– Как говорит лейтенант Джонстоун, никаких бумаг здесь нет. – Пауэр злорадно стиснул кулаки. – Представляешь? Филлип так и не удосужился потребовать наши бумаги, поэтому никто здесь не знает, за какие провинности мы отправлены на каторгу и на какой срок. Я воспользуюсь этим шансом, как только мы окажемся в Ботани-Бей.

– Похоже, в министерстве внутренних дел царит такой же хаос, как в бристольском акцизном управлении, – заметил Ричард. Тем временем они подошли к нарам Пауэра, и тот взобрался на них одним плавным движением. Подвижностью он не уступал Стивену Доновану, общества которого Ричарду так недоставало. Конечно, Донован посматривал на него маслеными глазами, но был образованным и свободным человеком, с которым приятно поговорить.

В задумчивости Ричард направился к своим нарам. Любопытно: никто из представителей власти на корабле не знает ни провинности каторжников, ни сроки, которые они должны отбыть… Возможно, Пауэру действительно удастся обмануть губернатора, но может случиться и так, что Филлип сам примет решение и обречет всех заключенных на четырнадцать лет каторги. Зачем везти в такую даль тех, у кого срок заканчивается через шесть месяцев или год? Только теперь Ричард понял, зачем их обыскивали в Портсмуте. Билет на корабль, отправляющийся обратно в Англию, должен стоить недешево, а в планы парламента вовсе не входило платить каторжникам жалованье. Кто-то в свите Филлипа наверняка догадался, что многие каторжники припрячут несколько монет, надеясь вернуться домой. «Вам следовало бы поучиться у мистера Сайкса, майор Росс! Но вы не так жестоки, иначе искали бы деньги совсем в других местах. Я вижу вас насквозь: приверженец кодекса чести, рьяный патриот и защитник подчиненных, шотландец-пессимист, раздражительный, с острым языком, в меру тщеславный и подверженный морской болезни».

Двадцатого мая, пока «Александер» покачивался на невысоких волнах под моросящим дождем, каторжников стали по несколько человек выводить на верхнюю палубу, чтобы снять с них ножные кандалы. Первыми вывели больных, в том числе и Айка Роджерса, который был так слаб, что врач Балмен велел давать ему дважды в день по стакану крепкой мадеры.

Когда Ричард поднялся на палубу, подул ветер, сквозь серую пелену дождя едва просматривались серые волны с белыми гребнями, но небеса изливали свежую, пресную, настоящую воду. Ричарду велели сесть на палубу, вытянув перед собой ноги. Двое моряков сидели рядом на скамейках; один подсунул широкую стамеску под железный браслет, второй молотком принялся сбивать заклепку. Боль была невыносимой, вся сила удара передавалась в кость, но Ричард терпел. Подставив лицо дождю, он чувствовал, как капли стекают по коже, и жадно смотрел на серые рваные тучи. После еще одного ужасающего взрыва боли была освобождена и вторая нога. Ричард ощутил легкость и головокружение, он промок насквозь, но был блаженно счастлив.

Кто-то подал ему руку, помогая встать. Пошатываясь, Ричард отошел в сторону, стараясь освоиться с мыслью, что после тридцати трех месяцев, проведенных в кандалах, он наконец-то расстался с ними.