Путь Моргана - Колин Маккалоу (2000)

– Как бы не так! Я просто засмотрелся на волны и не заметил, как задраили люки. Джо, успокойся. Я цел и невредим – просто промок и замерз.

Растираясь сухими тряпками, Ричард узнал, что некий Джон Берд взломал крышку трюмного люка и раздал каторжникам хлеб.

– Мы все ели его, – признался Джимми Прайс. – Ведь вчера нас не кормили.

Но это не помешало Закери Кларку потребовать, чтобы Джона Берда выпороли за кражу собственности подрядчика.

Лейтенант Ферзер, в котором способность сострадать странным образом сочеталась с медлительностью и стеснительностью, подсчитал количество украденного хлеба и объявил, что пропало ровно столько порций, сколько следовало выдать каторжникам вчера. Следовательно, наказывать виновных не за что, добавил он и предложил сегодня выдать узникам по две порции солонины вместе с хлебом.

Несмотря на ссору с Закери Кларком в Кейптауне, капитан Синклер вскоре нашел в нем родственную душу: оба любили поесть. Как только Кларк перебрался на «Александер», Синклер стал приглашать его к обеду, а взамен агент подрядчика делал вид, будто ему неизвестно о махинациях с ромом. Поскольку бульдожка Софи уверенно обосновалась в каюте Кларка, Эсмеральда позволил ему ночевать в своей дневной каюте, в которой пока не нуждался. Услышав вердикт Ферзера, Синклер высказался в поддержку Кларка и приказал высечь Джона Берда за расходование собственности подрядчика без разрешения его агента.

– Пропало только то, что должно было исчезнуть, – ледяным тоном возразил Ферзер, – так почему бы тебе не угомониться, болван?

– Я доложу о вашей непочтительности капитану! – завизжал Кларк.

– Можешь жаловаться ему хоть до посинения, идиот, – это ничего не изменит. Решения о порке каторжников принимаю я, а не толстяк Эсмеральда.

Каждому матросу «Александера» не терпелось найти хотя бы одного слушателя и сообщить, что в более свирепый шторм ему еще никогда не доводилось попадать: невиданное дело – волны налетали сразу со всех сторон, зловещее предзнаменование! Со «Скарборо» просигналили, что судно пережило шторм без потерь; «Дружбе» пришлось гораздо хуже: все, что находилось на ее борту, вымокло – от животных до одеял.

Однако шторм отнес суда к полосе остов, и теперь они на всех парусах двинулись вперед, преодолевая в день не менее ста восьмидесяти четырех сухопутных миль. Корабли находились в сороковых широтах и неуклонно продвигались еще дальше на юг. В начале декабря на них обрушился новый шторм, еще сильнее прежнего, но опять-таки отнес их дальше, не сбив с курса. Несмотря на лето, начались холода; самые неимущие и беспечные каторжники жались друг к другу, дрожа в своих тонких льняных куртках, зато у них имелись лишние одеяла, доставшиеся от умерших товарищей. Да и сено пригодилось.

Среди каторжников и пехотинцев вспыхнула дизентерия, люди вновь стали умирать. Со «Скарборо» и «Дружбы» сообщили, что и у них на борту насчитывается немало больных. Ричард убедил друзей пить только профильтрованную воду, хотя каждому доставалось всего по нескольку ложек. Если болезнь появилась на всех кораблях, значит, вся запасенная на них вода загрязнена. На этот раз врач Балмен воздержался от очередного окуривания и побелки, сообразив, что его приказ способен спровоцировать мятеж.