Путь Моргана - Колин Маккалоу (2000)

– Откровенно говоря, вы предназначены для удобства колонистов. Я не знаю точно, почему правительство приняло такое решение, – может, просто потому, что из Англии выслано слишком много мужчин, а это не способствует росту населения. В прежних колониях часто вспыхивали мятежи, люди, для которых не осталось ничего святого, бежали обратно на родину. А здесь, на краю света, им нечего и мечтать об Англии, даже если они поднимут мятеж или попытаются сбежать. Англии каторжники не страшны. Защищать надо только их тюремщиков, а также жен и детей тюремщиков. – Он сделал паузу и заглянул в глаза Китти. – Когда рядом нет женщин, мужчины превращаются в диких зверей. Следовательно, женщины необходимы, чтобы край света стал подобием обширной английской тюрьмы. Других объяснений я не нашел.

Нахмурившись, Китти вслушивалась в его слова и пыталась осмыслить их: Ричард утверждал, что ее увезли на каторгу лишь для того, чтобы она ублажала мужчин.

– Значит, мы – ваши наложницы, – сказала она. – Так вот почему матросы с «Леди Джулианы» называли нас шлюхами! А я думала, они считают, что всех нас приговорили к каторге за проституцию, и потому удивлялась. Среди нас было больше всего воровок, а также женщин, которые прятали краденое или убивали людей. Некоторые из них утверждали, что блуд – вовсе не преступление, и злились, когда их называли потаскухами. Но теперь я понимаю: матросы намекали, что в будущем нам так или иначе придется стать шлюхами. Я права?

Ричард отвел глаза и вздохнул.

– Знаешь, – наконец заговорил он, криво улыбаясь, – будь моя дочь жива, сейчас ей было бы столько же лет, сколько и тебе. И она была бы такой же несведущей – как добрый отец, я позаботился бы об этом. Как тебе жилось прежде, Китти? Кто твои родители?

– Мой отец был фермером-арендатором из Фейвершема, – с гордостью отозвалась она, вздернув подбородок. – Мама умерла, когда мне было два года, и отец нанял служанку, чтобы она присматривала за мной. Он умер, когда мне исполнилось пять лет. Ферму отдали другому, потому что у отца не было наследников, а меня отправили сначала в церковный приют, а потом в Кентербери.

– Ты была единственным ребенком в семье?

– Да. Если бы папа остался в живых, меня научили бы читать и писать, а потом отдали бы в жены фермеру.

– Но вместо этого ты попала в приют и осталась неграмотной, – негромко закончил Ричард.

– Да. Поскольку у меня ловкие пальцы и зоркие глаза, меня научили вышивать. Но вышиванием я занималась недолго – это слишком тонкая работа для пальцев взрослого человека. Я вышивала, пока мне не исполнилось семнадцать лет, а потом вдруг выросла, и меня отправили в Дептфорд. Там я стала помощницей кухарки.

– И долго ты там пробыла?

– Пока меня не арестовали. Три месяца.

– Как вышло, что тебя арестовали?

– В поместье в Дептфорде жили четыре девушки-служанки – Бетти, Энни, Мэри и я. Мы с Мэри были ровесницами, Энни недавно исполнилось шестнадцать, а Бетти – двадцать пять. Хозяин и хозяйка спешно уехали в Лондон, а мистер и миссис Хобсон разыскали портвейн и напились. Кухарка заперлась у себя на чердаке. У Бетти как раз был день рождения, и она предложила нам пройтись по лавкам. Прежде я никогда не бывала в лавках.

Ричард не мог оправиться от изумления. Он казался самому себе начальником работного дома, пожилым и властным человеком, безучастно выслушивающим эту глупую историю. А история и вправду вышла глупой – настолько, что ее было бы немыслимо рассказать в суде, если бы кто-нибудь попросил. Но никто не удосужился просить.

– Неужели тебя ни разу не отпускали погулять из работного дома?

– Нет, никогда.

– А ведь в дептфордском поместье у тебя наверняка был выходной день.