Путь Моргана - Колин Маккалоу (2000)

Ричарда и Уилли вызвали последними. Их привели наверх в половине четвертого, если верить настенным часам в зале суда. Из подвала ход вел прямо на скамью подсудимых, где, несмотря на название, было не на что сесть. Ричард и Уилли застыли, щурясь от яркого света. Компанию им составил апатичного вида стражник со средневековыми регалиями. Зал был небольшим, зрители разместились на галерее, а в самом зале сидели только те, кто непосредственно участвовал в заседании. На возвышении восседали двое судей, облаченных в малиновые мантии с меховой отделкой и пышные парики. Остальные блюстители закона разместились вокруг них и на скамьях, некоторые из них расхаживали по залу. Кто же из этих людей адвокат мистер Джеймс Хайд? Ричард понятия не имел. Двенадцать присяжных сбились в кучу, напоминая овец, и незаметно переминались с ноги на ногу, устав стоять неподвижно. Ричард сочувствовал им: обязанность время от времени заседать в суде присяжных возлагалась на каждого почетного гражданина от Твида до Ла-Манша. Присяжным не полагалось ни скамей, ни вознаграждения за потерянные рабочие дни. Впрочем, это побуждало присяжных принимать решения так же стремительно, как судьи успевали произнести «Виселица!».

Мистер Джон Тревильян Сили Тревильян устроился рядом с мужчиной внушительного вида в одеянии участника драмы – мантии, парике с косицей, в туфлях с пряжками. С тех пор как Ричард видел заклятого врага в последний раз, Сили заметно изменился: теперь он вырядился в тончайшее черное сукно, надел строгий парик, черные лайковые перчатки и маску дружелюбного простофили. От дерзкого насмешника и отважного мошенника не осталось и следа. Сили, сидящий в ратуше Глостера, являл собой образец глуповатой и невинной жертвы. При виде Ричарда он издал пронзительный возглас ужаса и прижался к своему спутнику, а потом старательно избегал смотреть в сторону скамьи подсудимых. Согласно закону, Сили сам мог выступать в роли обвинителя, но эту задачу взял на себя его адвокат, отвечая на вопросы присяжных о вопиющем преступлении, совершенном двумя злодеями. Положив закованные в кандалы руки на барьер, крепко упираясь ногами в древние доски пола, Ричард внимательно слушал, как обвинитель перечисляет добродетели – и глупости – бедного безобидного малого, мистера Тревильяна. Вскоре Ричард понял, что сегодня чудес в Глостере не произойдет.

Повествование самого Сили прерывали всхлипы, вздохи и длинные паузы, во время которых он подыскивал слова, возводил глаза к потолку, иногда закрывал лицо руками – взбудораженный, дрожащий, нервозный. В конце концов присяжные, на которых произвели впечатление его умственное расстройство и материальное благополучие, сочли его жертвой похотливой женщины и ее свирепого мужа. Но само по себе это еще не означало, что Ричард совершил преступление, как и вексель на пятьсот фунтов не был признаком вымогательства.

Обязанность подтвердить это была возложена на двух свидетелей – на жену цирюльника Джойса, которая слышала ссору через стену, и на мистера Дейнджерфилда, который подсматривал через щель в стене. Миссис Джойс отличалась превосходным слухом, а мистер Дейнджерфилд, по-видимому, имел полный обзор сквозь щель шириной в четверть дюйма. Одна слышала возгласы вроде «Чертова тварь! Где твоя свеча?» и «Я вышибу тебе мозги, мерзавец!», а второй видел, как Морган и Инселл угрожали Сили молотком и заставили-таки его подписать вексель.

Мистер Джеймс Хайд, выступающий от имени Ричарда, был рослым худощавым мужчиной, с виду напоминающим ворона. Он умело вел перекрестный допрос, пытаясь доказать, что в трех домах по соседству с Джейкобз-Уэлл живут преимущественно сплетники, которые почти ничего не видели и не слышали и составили представление о случившемся на основании слов самого Сили, которого Дейнджерфилды зазвали к себе, а миссис Джойс забежала к ним узнать, в чем дело.