Анжелика и дьяволица - Анн Голон (1972)

Анжелика онемела от удивления.

— Ну, что? — спросил ее подошедший Кантор.

— У меня нет слов, — произнесла она.

— Кто это был?

— Я скажу тебе позднее.

— Теперь вы мне верите?

— О! Конечно!

— Что вы намерены делать?

— Ничего… Пока ничего. Мне надо подумать. Но ты был прав. Спасибо тебе за помощь. Ты умница. Я жалею, что не обратилась к тебе за советом раньше.

Кантор не знал, оставлять ли Анжелику одну. Он чувствовал, что она была сильно расстроена и почти сожалел о том, что его хитрость полностью удалась.

— Иди, — настаивала она, — иди спать с твоими вишнями.

Анжелика расчувствовалась, глядя, как он удаляется, такой еще юный, чистый и честный. Он был строен и красив, как античный бог.

Когда его силуэт растворился в ночи, она спустилась к дому, поднялась по ступенькам и постучала в дверь.

Из-за двери послышался раздраженный голос Амбруазины.

— Кто там еще? Кто стучит?

— Это я, Анжелика.

— Вы?!

Анжелика слышала, как Амбруазина встала с постели. Через несколько секунд она отодвинула задвижку и приоткрыла дверь.

Первое, что Анжелика заметила, войдя в комнату, был валявшийся на полу около кровати забытый монахом пояс. Не отрывая взгляда от лица Амбруазины, Анжелика демонстративно подняла и свернула его.

— Зачем вы рассказывали мне все эти истории?

— Какие истории?

На скамейке горел ночник, заправленный тюленьим жиром. Его огонь освещал бледное лицо герцогини, ее широко раскрытые глаза, черные, как смоль, пышные волосы.

— Ваши рассказы о том, что вы презираете любовь мужчин, что вы не можете выносить, когда кто-нибудь из них притрагивается к вам!..

Амбруазина молча смотрела на Анжелику. Вдруг в ее глазах блеснул огонек надежды, и на лице появилась виноватая улыбка…

— Ревнуете?

Анжелика пожала плечами.

— Нет, но хотела бы понять. Зачем вам было нужно так со мной откровенничать? Вы говорили, что вы жертва, что жестокость мужчин навсегда лишила вас способности ощущать удовольствие, что они вам отвратительны, что вы холодны и бесчувственны…

— Но я такая и есть! — вскрикнула Амбруазина трагичным голосом. — Вашим отказом вы толкнули меня на этот безрассудный поступок. Сегодня вечером я приняла первого добивавшегося меня мужчину и сделала это, чтобы отомстить вам, попытаться, по крайней мере, забыть мучения, на которые вы меня обрекли. Ужасно, не правда ли?.. Священник!.. Я совершила святотатство… Сбить с пути истинного слугу божьего… Но ведь еще в Голдсборо он начал преследовать и домогаться меня. Мои попытки напомнить ему о долге были напрасны. Вы так и не поняли, почему этот священник захотел сопровождать вас в Порт-Руаяль. Ну, вот, теперь вы знаете истинную причину… А я не знаю, что со мной будет.., эти муки, вожделение мужчин, ваша суровость… Она резко подняла голову.

— ..Как вам удалось узнать, что я сегодня не одна? Вы следили за мной? Вы хотели знать, что я делаю? Значит, вы не ненавидите меня?

В этих последних вопросах чувствовалось столь тревожное волнение, что на какое-то мгновение у Анжелики вновь пробудилась к ней жалость. Уловив это в ее взгляде, Амбруазина пересекла комнату и бросилась перед ней на колени, умоляя простить, не отталкивать и полюбить ее. Прикосновения ее рук вновь вызвали у Анжелики чувство гадливости и страха, которое совсем недавно ей уже довелось испытать.

Анжелика отчетливо видела правду, и это вселяло страх.

Стоявшая перед ней на коленях женщина не любила и не желала ее. Она хотела погубить ее!

Подталкиваемая злобной ненавистью, беспощадной ревностью и ожиданием наслаждения от разрушения, она хотела видеть Анжелику поверженной, мертвой, побежденной навсегда.

— Довольно, — сказала Анжелика, оттолкнув герцогиню, — мне не интересны ваши россказни. Оставьте их для ваших дурочек. Я слишком верила вам, а вы хотели этим воспользоваться…