Анжелика и дьяволица - Анн Голон (1972)

— Чистая комедия!.. — живо отреагировал Виль д'Авре. — Хитрый ход, чтобы вывести вас из себя. Она знала, что вы приедете. И хотела вас уязвить… Она украла этот камзол…

— Вы уверены? — умоляюще воскликнула Анжелика.

— Почти уверен! Это так на нее похоже. И хитрость ее чисто женская. Надеюсь, вы на нее не клюнете. Меня более беспокоит другое: готовясь к вашему приезду, она постаралась подготовить соответствующим образом местных жителей, которые при встрече с вами могли поддаться вашему обаянию. С ее подсказки одни принимают вас за опасную интриганку, другие — за распутницу, которая спит с индейцами, либо за дьявольское отродье на службе у еретиков, которые намерены изгнать правоверных французских католиков с земель, отведенных им Богом. Для тех, кто питает симпатии к графу де Пейраку, вы Мессалина, наставляющая ему рога, а для тех, кто его боится, вы тоже опасны, так как беззаветно преданы ему.

— Мне показалось, однако, что Никола Пари говорил со мной если и не любезно, то во всяком случае без открытой враждебности.

— Старик — это особая статья. Он верит самому себе, и даже Амбруазина не в силах помешать ему думать по-своему. Но он вбил себе в башку, что должен жениться на ней, ухаживает за ней со всей настойчивостью, и один Бог знает, до какой степени может задурить ему голову эта сирена со змеиным языком.

Рассказ об измышлениях, распространяемых о ней Амбруазиной, Анжелика слушала вполуха. Куда важнее для нее было возрождение надежд, связанных с ее мужем.

— Значит, и здесь, ссылаясь на Жоффрея, она солгала?..

— Думаю, да… Вы мне рассказали, с какой злобой она отзывалась о мужчинах, что она хотела убить Абигель, что скрипела зубами при одной мысли о любви и уважении, какие питают к вам чуть ли не все. Именно к вам, а не к ней… Но в этих ее излияниях нет ни малейших признаков торжества любовницы, уверенной в чувствах мужчины, отвоеванного у соперницы… И я готов биться об заклад, что ее попытка поймать в свои сети нашего несгибаемого графа, сеньора де Пейрака кончилась для нее полнейшим унижением. Похоже, что ее горестные упреки по адресу мужчин об этом как раз и свидетельствуют.

— Значит вы не верите, что он ее любовник?

— Впредь до дальнейших указаний, нет, — заявил он шутливо.

— Боже! До чего я вас люблю, — воскликнула, обняв его Анжелика.

Обрадованная и успокоенная новыми надеждами, она отправилась спать.

Кантор приютился в пристройке, и Анжелика слышала, как он ворочался, а иногда негромко храпел за перегородкой. Это обеспечивало ее безопасность, не говоря уже о сагаморе Пиксарете, который сидел перед домом у маленького костра, завернувшись в походное одеяло, и поддерживал огонь, бросая в него время от времени ветки.

Ночь была сырой и холодной. Казалось, соль и запах трески въелись во все, проникали всюду, даже под одежду. Густой туман опустился на поселок. Анжелика не стала разжигать огонь в очаге, а забралась сразу под одеяла, разостланные на дощатом щите, служившем постелью. Жилища, которые часть года пустуют в зависимости от скитаний и передвижений рыбаков, похожи друг на друга. Все та же грубо сколоченная мебель — кровати, столы, табуретки,

— сарай с запасом дров, иногда несколько котелков, кувшинчиков и сделанных из тыкв бутылей.

В их жилище, довольно просторном, имелись также две скамьи с подлокотниками, сделанные из ошкуренных жердей и поставленные по обе стороны очага, да трухлявый сундук в углу. На балках были развешаны початки кукурузы и шкуры каких-то мелких зверьков.

Анжелика вся дрожала от холода. Она никак не могла заснуть, а задремав, просыпалась внезапно с ощущением пережитого кошмара. Огромные ньюфаундленды Никола Пари свободно бродили по поселку. На ночь их отвязывали, и они несколько раз с ворчанием подходили к Пиксарету, вынюхивали что-то через щели в стенах хижины. Это напоминало Анжелике деревню, ее детские страхи перед волками.