Анжелика и дьяволица - Анн Голон (1972)

— Браво, мой мальчик! Очень редко кому удается приручить росомаху. Ты настоящий охотник. И к тому же красив как бог. Хе! Хе! Губернатор, этот мальчик должен вам нравиться, не так ли? Ешь, насыщайся, сынок! Присоединяйтесь к нам и вы, сударыни!

Владелец прибрежных земель залива Святого Лаврентия был немного горбат и крив, но невероятная тупая сила его личности, превратившая его при помощи грабежей, неслыханной дерзости и ловких интриг в короля восточного побережья, словно излучалась каждой его клеточкой. В его присутствии все невольно подпадали под его влияние.

Ему показалось, что один из сыновей Марселины или братьев Дефур допустил небрежность в одежде, не проявив тем самым должного уважения к хозяину. Он тут же попросил его переодеться, как он выразился, в «придворный костюм». Нарушитель пытался оправдаться тем, что он только что выбрался из болот.

— Ладно, — снизошел Пари, — иди возьми в моей комнате парик и напяль его на свою глупую башку, для сегодняшнего вечера этого будет достаточно.

Женщин он усадил друг против друга по краям длинного стола, сам занял место посередине, и его слезящиеся глаза с явным удовольствием перебегали с одной на другую, а щербатый рот то и дело расплывался в улыбке. Нехватка зубов не мешала ему, однако, отдавать должное угощению, которое состояло главным образом из пернатой дичи, сдобренной острейшим соусом, и трех-четырех молочных поросят, запеченных целиком на раскаленных углях. Какое-то время за столом слышался лишь треск разгрызаемых костей да довольное чавканье. Две большие буханки хлеба с почти черной коркой позволяли любителям соуса наполнять им свои деревянные миски, а затем вычищать их кусками хлеба. Мало кто отказывал себе в этом удовольствии.

Сквозь туманную полутьму зала Анжелика различала прямо перед собой бледное, но пленительное лицо Амбруазины, однако пар, исходивший от горячих блюд, и табачный дым из трубок нескольких индейцев как бы затушевывал его черты. Она появилась здесь как зловещее видение из неведомого мира, и ее темные зрачки на отливающей перламутром коже лица казались огромными, а улыбка приоткрывала ряд ослепительно белых зубов. Анжелика чувствовала, что глаза герцогини неотступно следили за ней.

За столом царила какая-то тягостная неловкость.

— Тут ничего не видно, — шепнул Барсампюи, склонившись к сидевшему рядом маркизу.

— У него всегда так, — ответил тоже шепотом Виль д'Авре. — Я не знаю, действительно ли он считает свое освещение превосходным или делает это умышленно, но полутьма его совсем не стесняет. Он видит в темноте, как кошка, и по-кошачьи подстерегает добычу.

И действительно, глаза старого Пари внимательно следили поверх лежавшей у его блюда груды костей за всем происходящим в зале, тогда как гости более или менее успешно расправлялись с содержимым своих мисок.

Взгляд хозяина задержался на Анжелике, потом перешел на Пиксарета, который на законных основаниях сидел справа от своей «пленницы», затем на Кантора, сидевшего слева от нее. Тем временем золотые кубки были наполнены вином, языки развязались, и начался нескончаемый обмен всякого рода историями.

Поначалу в обманчивой полутьме зала Анжелике показалось, что она не знакома ни с кем из присутствующих, но потом она узнала в одном из них человека с фиолетовым пятном на лице, капитана «Единорога» Жоба Симона. Седина стала гораздо заметнее в его густой бороде и всклокоченной шевелюре. Он еще более ссутулился, а в его больших навыкате глазах застыла какая-то тревога.