Анжелика и дьяволица - Анн Голон (1972)

— Предоставляю честь ответа вам, сударыня.

— Вы могли бы объяснить это не хуже меня, граф, — улыбнулась она чуть кокетливо, — или это экзамен?

Он отрицательно качнул головой. Его темный, внимательный взгляд впился в лицо Амбруазины де Модрибур.

И тут Анжелика ощутила неизъяснимую муку, показавшуюся ей почти физической, словно сердце ее внезапно сжалось, сдавленное чьим-то мощным кулаком.

Это была глубокая, скрытая, пугающая боль, и исток ее был ей неведом; Анжелика на миг словно окаменела, прежде чем смогла осмыслить, откуда исходит удар. То был взгляд Пейрака. Тогда она поняла: его взгляд, который она видела сейчас, принадлежал лишь ей, ей, Анжелике, его любимой, его супруге.

И вот он устремил его на это лицо, обретшее в перламутровом свете угасающего дня прозрачность алебастра, на лицо, где блестел в огромных темных глазах яркий пламень ума. Жоффрей по-прежнему слегка улыбался, но никто бы не смог прочесть в этой полуулыбке его настоящих мыслей.

— Экзамен? О нет, сударыня, — заверил он. — Но мне слишком часто доводится читать проповеди. Я бы с удовольствием побыл несколько мгновений вашим учеником.

Герцогиня расхохоталась почти по-детски, и в знак несогласия тряхнула головой, отчего всколыхнулись ее пышные, лежащие по плечам черные волосы.

— Глупости! Я уверена, что ВАС мне учить нечему.

«Но.., они же кокетничают друг с другом!» — подумала Анжелика в ужасе. И действительно, какой-то панический страх пригвоздил ее к месту — а они продолжали обмениваться репликами, и она различала, словно издали, как в каком-то кошмаре, глухой голос мужа и колдовской голос Амбруазины, ее грудной смех. — Граф, вы расставляете мне ловушки!.. Не станете же вы меня уверять, что такой прославленный ученый, как вы, не знает причину, по которой прилив происходит не совсем в тот час, когда луна находится в зените, но с некоторым сдвигом во времени…

— Это, к несчастью, правда. Я еще не мог исчислить математическую причину этого явления.

— Вы смеетесь надо мной…

— Да нет же! Скорее уж вы будете вправе смеяться… Но это пустяковое унижение… Легко простить себе незнание, когда обладаешь привилегией быть учеником столь красивой женщины… Итак, мы слушаем магистра наук…

— Постойте!

Постойте! — закричал Виль д'Авре. — Я тоже хочу понять! Начнем с самого начала. Каким образом лунное притяжение, если допустить, что таковое имеется, вызывает приливы?.. Слушай хорошенько, Александр!

— Да я знаю все это, — проворчал юноша. Амбруазина живо повернулась к подростку с выражением лица одновременно вопрошающим и повелительным. У того хватило ума пойти на попятную.

— Я хочу сказать, что отец де Мобеж, в Квебеке, мне об этом уже говорил, но я не обратил внимания.

— Отец де Мобеж?

Амбруазину, по-видимому, это сильно заинтересовало.

— Он ведь бывал в Китае, не правда ли? И содействовал созданию Обсерватории в Пекине? Как мне не терпится побеседовать с ним!

— Так что же там происходит с Луной? — потерял терпение Виль д'Авре.

— Так вот, маркиз. Если желаете, задавайте мне вопросы, — обратилась она на сей раз к губернатору Акадии.

— Итак, — начал он с ученым видом, — гм! если Луна, как вы говорите, оказывает свое влияние на весь земной шар в почти равной пропорции, как же получается, что в одних местах приливы крайне незначительны, а в других огромны?

— Справедливое наблюдение. О нем долгое время, действительно, велись споры. В наши дни установлено, что подобная разница в масштабах этого феномена объясняется вязкостью воды, неодинаковой в разных морях. Так, Средиземное море — море замкнутое и потому очень соленое, вследствие чего лунное притяжение не может создать кривизны, достаточной, чтобы выровнять вязкость поверхности, напротив…

— Что вы называете «вязкостью поверхности»? — спросил кто-то.

— Толщину того слоя, что составляет морскую «шкуру».

— Морская «шкура», — прыснул Виль д'Авре.