Анжелика и дьяволица - Анн Голон (1972)

— Так вот почему барон де Сен-Кастин так богат, — мечтательно промолвила герцогиня. — В общем, Голдсборо мог бы стать свободным портом?

Анжелика не стала уточнять, что он уже был им. Следовало оставить герцогине время взвесить все «за» и «против» между верностью французскому королю, что неразрывной нитью было связано со спасением ее души, и ее финансовыми интересами. Вероятно, Амбруазина всегда умело вела свой корабль в этом направлении, но тут она оказалась перед дилеммой.

— После того, что я услышала от вас и что увидела здесь, я начинаю понимать, что независимость Америки, конечно же, коренится в независимости тех, кто желает ее процветания, а не в повелениях, поступающих издалека. Мои девушки могли бы, конечно, обустроиться здесь к своей выгоде. Но богатство еще не все на этой земле…

Она тяжело вздохнула.

— Ах! Как я хотела бы побеседовать с монахами из Общества Иисуса, дабы выслушать их наставления. Они обладают какой-то особой благодатью в просвещении душ и мыслят гораздо шире, чем вам представляется. Ими движет лишь одна священная цель, но если она может сочетаться с надежной материальной основой, они всегда это приветствуют. Иезуит увидел бы здесь, наверное, возможность свести на нет влияние англичан и гугенотов в ваших краях. Вера моих девушек крепка, они сумеют передать ее, своим мужьям и удержать на здешних берегах власть настоящей религии. Что вы об этом думаете?

— Ну что ж, такой взгляд на вещи возможен, — Анжелика с трудом удержалась от улыбки. — И уж во всяком случае это лучше, чем искоренять ересь только насилием.

Она подумала: должно быть, и сами иезуиты встают подчас в тупик перед герцогиней де Модрибур, внешне столь безобидной и покорной богомолкой. Она, по-видимому, умеет их побивать их же собственным оружием, когда дело доходит до велеречивых рассуждений. Этим, наверное, и объяснялись ее влияние и репутация в теологических кругах. Но «благодетельница» отнеслась тем не менее весьма сдержанно к возможности отвлечь ее девушек от миссии, ради которой она везла их сюда.

— Я дала обет Деве Марии помочь в наставлении жителей Новой. Франции,

— сказала она упрямо, — и боюсь, дав себя увлечь теми выгодами, что вы мне здесь изложили, я не выполню этой священной для меня клятвы.

— Ничто не мешает вам отвезти в Квебек тех молодых женщин, кто не пожелает остаться здесь. А другие, нашедшие свое счастье, за которым они отправились в Новый Свет, станут залогом союза с нашими соотечественниками на Севере. Мы стремимся лишь к согласию…

Они вели беседу до тех пор, пока вечерний мрак не окутал весь дом. В сумраке начали жужжать комары и мошкара, и Амбруазина, провожая Анжелику до порога, пожаловалась на мучения, которые она испытывает от них с наступлением сумерек.

— Я нарву вам немного мелиссы в саду у Абигель, — обещала ей Анжелика. — Сгорая, ее листочки источают изумительный запах, к тому же он обладает способностью отпугивать наших вечных мучителей.

— Стало быть, правы миссионеры — они говорят, что мошкара здесь — единственная казнь египетская, против которой хоть немного помогает дым. Заранее благодарю вас за мелиссу.

И словно повинуясь внезапному порыву, герцогиня добавила:

— Ведь ваша подруга вот-вот родит?

— Да, это правда. Я полагаю, что не пройдет и недели, как в нашей колонии появится еще один человечек.

Взгляд герцогини устремился к усеянному островами заливу, обагрившемуся пламенем заката. Его отблеск оживлял ее бледное лицо, а глаза, казалось, сияли еще ярче.

— Не знаю почему, но у меня появилось предчувствие, что эта молодая женщина умрет в родах, — сказала она глухо.

— Что вы говорите? — закричала Анжелика. — Вы сошли с ума!

Словно отзываясь на слова герцогини, неясные страхи, терзавшие ее, внезапно обрели четкость. Да! Она не хотела признаваться в этом даже себе самой, но и она тоже боялась за Абигель. Анжелика почувствовала, как что-то оборвалось в ней.