Взлет и падение Третьего рейха - Уильям Ширер

Как известно, к такому же решению склонялся Лондон, но, чтобы выполнить его, необходимо было заручиться поддержкой Франции. 13 сентября, после произнесения речи Гитлером, французский кабинет заседал весь день, решая, должна ли Франция выполнить свои обязательства перед Чехословакией в случае нападения на нее Германии, которое казалось неизбежным. В тот вечер английский посол в Париже сэр Эрик Фиппс был вызван из оперы на срочное совещание к премьер-министру Даладье. Последний призывал Чемберлена постараться немедленно заключить сделку с немецким диктатором, по возможности наиболее выгодную.

Понятно, что господину Чемберлену не нужно было предлагать этого дважды. В тот же вечер, в 11 часов, британский премьер-министр направил Гитлеру срочную телеграмму:

«Ввиду крайне осложнившейся ситуации предлагаю немедленно встретиться, чтобы попытаться найти мирное решение. Согласен прибыть самолетом и готов вылететь завтра же. Прошу назначить удобное для Вас место встречи в самое ближайшее время. Буду благодарен за скорейший ответ».

За два часа до этого немецкий поверенный в делах в Лондоне Теодор Кордт телеграфировал в Берлин, что, по словам пресс-секретаря Чемберлена, премьер-министр «готов рассмотреть далеко идущие предложения Германии, включая плебисцит, готов помочь в их осуществлении и публично выступить в их защиту».

Началась полоса уступок, которая закончилась капитуляцией в Мюнхене.

Чемберлен в Берхтесгадене: 15 сентября 1938 года

«О боже! Удача как с неба свалилась!» — воскликнул Гитлер, прочитав телеграмму Чемберлена. Он был поражен, но крайне доволен тем фактом, что вершитель судеб Британской империи летел к нему с просьбой. Ему ужасно льстило, что шестидесятидевятилетний государственный деятель, никогда ранее не пользовавшийся самолетом, был готов лететь семь часов в Берхтесгаден через всю Германию. У Гитлера не хватило такта предложить место встречи где-нибудь на Рейне, что сократило бы время перелета вдвое.

С каким бы энтузиазмом англичане ни относились к вояжу своего премьер-министра, полагая, что он сделает то, чего не смогли сделать Асквит и Грей в 1914 году, а именно — предупредить Германию, что агрессия против маленькой страны повлечет за собой вмешательство не только Франции, но и Англии, Гитлер понимал, что для него приезд Чемберлена равнозначен подарку судьбы — это явствует из конфиденциальных бумаг и дальнейшего хода событий. Фюрер уже знал через немецкое посольство в Лондоне, что британский лидер готов выступить в защиту «далеко идущих предложений Германии». Приезд Чемберлена укреплял уверенность Гитлера в том, в чем он был уверен с самого начала — ни Англия, ни Франция не выступят в защиту Чехословакии. В течение первого часа встречи его уверенность подтвердилась.

Сначала шла обычная дипломатическая процедура, хотя говорил все время только Гитлер — по привычке. Самолет Чемберлена приземлился в аэропорту Мюнхена в полдень 15 сентября. Оттуда на открытом автомобиле премьер-министра отвезли на вокзал, где он пересел в специальный поезд, который за три часа доставил его в Берхтесгаден. От взора Чемберлена не ускользнули шедшие навстречу многочисленные поезда с солдатами и артиллерией. Гитлер не встретил высокого гостя на вокзале в Берхтесгадене, но приветствовал его, стоя на верхних ступеньках лестницы дома в Бергхофе. Как вспоминал позднее доктор Шмидт, немецкий переводчик, начинался дождь, небо потемнело, горы скрылись в облаках — было 4 часа дня, а в путь Чемберлен отправился на заре.