Взлет и падение Третьего рейха - Уильям Ширер

Генералы застали Гитлера в настроении высокомерном и непримиримом. «Я позвал вас, — сказал он присутствующим, — чтобы обрисовать политическую картину, дабы вы могли полнее оценить факторы, на которых я основываю свое непоколебимое решение действовать, а также для того, чтобы вселить в вас большую уверенность. После этого мы перейдем к обсуждению военных тонкостей».

Вначале он остановился на двух личных моментах.

«О моей личности и о личности Муссолини.

Все зависит от меня, от моего существования, от моих талантов как политика. Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь будет пользоваться доверием всего немецкого народа в такой же степени, как я, — это факт. Вряд ли когда-либо появится человек, обладающий большей властью, чем я. Значит, сам факт моего существования необычайно важен. Но меня в любой момент может убить преступник или сумасшедший.

Следующий личный фактор — это дуче. Его существование тоже очень важно. Если что-нибудь случится с ним, то за лояльность Италии нельзя будет поручиться. Королевский двор настроен против дуче…»

Франко тоже союзник. Он гарантирует «благожелательный нейтралитет» Испании. Что касается «противной стороны», то он заверил собравшихся, что ни в Англии, ни во Франции выдающихся личностей нет.

Диктатор разглагольствовал в течение нескольких часов с перерывом на поздний завтрак. В записях этой встречи не упоминается о том, что Гитлера кто-то перебивал. Ни генералы, ни адмиралы, ни командиры люфтваффе не осмелились подвергнуть сомнениям его высказывания или опровергать ложь. Еще весной, по его словам, он понял, что конфликт с Польшей неизбежен, но полагал, что вначале придется повернуть оружие на Запад. Однако стало очевидно, что в таком случае Польша нападет на Германию. Значит, ее необходимо уничтожить сейчас.

В таком случае пришло время войны.

«Решение принять очень легко. Нам нечего терять; мы можем только выиграть. Наше экономическое положение таково, что мы сможем продержаться всего несколько лет. Геринг может это подтвердить. У нас нет выбора, мы должны действовать…

Помимо личностного фактора благоприятно складывается для нас и политическая обстановка; в Средиземноморье соперничают Италия, Англия и Франция; на Востоке — напряженность…

Англия находится в большой опасности. Положение Франции тоже ухудшилось. Снижение уровня рождаемости… Югославия на грани полного развала… Румыния сейчас слабее, чем раньше… После смерти Кемаля Ататюрка Турцией управляют ограниченные и слабые люди.

Такая благоприятная обстановка не продлится два или три года. Никто не знает, сколько проживу я. Так что пробу сил не стоит откладывать на четыре-пять лет, она необходима сейчас».

Таковы вкратце мысли, с жаром изложенные нацистским лидером. Он считал «вполне вероятным», что Запад не захочет воевать, однако некоторый риск все-таки существовал. А разве он не рисковал раньше, когда оккупировал Рейнскую зону, против чего возражали генералы? Разве не рисковал, когда присоединял Австрию, Судетскую область, а потом и всю Чехословакию? «Ганнибал в Каннах, Фридрих Великий в Лейтене, Гинденбург и Людендорф в Танненберге — все рисковали, — говорил он. — Мы тоже должны рисковать, но мы должны обладать железной решимостью». Слабости нет места.

«Нам был нанесен вред, когда некоторые несогласные с нами немцы, находящиеся на высоких постах, вели переговоры с англичанами и писали им после решения чешского вопроса. Фюрер доказал свою правоту, когда у вас сдали нервы и вы слишком быстро капитулировали».

Гальдер, Вицлебен и Томас, а может, и другие участники мюнхенского заговора, вероятно, поморщились при этих словах. Очевидно, Гитлер знал больше, чем они предполагали.