Кладбище Кроссбоунз - Кейт Родс (2012)

– Это кошка Сюзанны, – пояснил он. – Хер знает, что теперь с ней делать.

Голос Уилкса был лишен всяких эмоций. Этот тон мне хорошо знаком. У страдающих депрессией всегда одинаковые голоса. Их речь становится удивительно монотонной, отчего кажется, что уже ничто в этом мире не сможет удивить или обрадовать их. Бернс тем временем пытался распределить вес по крохотной табуретке.

Сам Уилкс по-турецки расположился на полу, словно ребенок в детском саду, который ждет, что скажет ему воспитательница. Впрочем, я не успела задать вопрос, как он уже заговорил сам:

– Я говорил ей, шли в жопу эту работу, не трать себя на всякую шваль. Ведь кто они такие? Отбросы.

Он машинально то сжимал кулаки, то разжимал, словно готовился к драке. Кто знает, может, когда мы уйдем, он выместит свою ярость на стенах? Бернс сидел с несчастным видом, будто поток слов грозил снести его тушу с хлипкого сиденья. Ну а я привычна к таким сценам. Затем ведь и приходят на прием к психотерапевту, чтобы выплеснуть все, что накопилось внутри.

– Не знаю даже, что мне делать, – пожаловался Уилкс. Казалось, он вот-вот расплачется. – Мне ее даже не отдают.

Я постаралась не думать о найденных мною женщинах, что сейчас бок о бок лежат в морозильнике больничного морга. Передо мной рядом с бутылкой виски на кофейном столике вся в отпечатках жирных пальцев стояла фотография Сюзанны Уилкс. Несмотря на ранний час, в гостиной ощущался запашок алкоголя, от которого меня уже начинало подташнивать.

Это фото не имело ничего общего с той, чье мертвое тело я обнаружила рядом с фургоном Уилла. Она стояла рядом с мужем, который обнимал ее за плечи. Оба улыбались, как улыбаются лишь по-настоящему счастливые люди. Сюзанна Уилкс была со мной примерно одного роста: ее голова едва доставала мужу до плеча. Тонкие черты лица, блестящие черные волосы.

– Вы давно женаты? – спросила я.

Теперь Уилкс заговорил спокойнее. Возможно, мой вопрос отвлек его от печальных мыслей.

– Полгода. Поженились в июне, на Кипре. Сюзанна все взяла на себя – разослала приглашения, заказала отель.

Рано или поздно кто-то должен заняться оповещением родственников. Сидевший рядом со мной Бернс отчаянно пытался привлечь внимание Уилкса. В конце концов ему удалось вставить словечко, и он принялся записывать сбивчивые ответы. Я наблюдала за его реакцией, пытаясь понять, зачем Бернсу понадобилось в субботу таскать меня с собой.

О внутреннем состоянии Уилкса сейчас можно мало что сказать. Видно, на данный момент он застрял в первой стадии горя, которая может продлиться еще несколько месяцев.

Я встала и направилась в ванную. Там казалось, что Сюзанна может в любой момент вернуться назад. Шкафчик-аптечка забит до отказа: пузырьки с лаком для ногтей, тушь для ресниц, баночки с кремами. И все они, как один, напоминали Марку Уилксу о том, что его жена уже никогда не вернется домой. Коридор увешан ее фотографиями. Одна из них – Сюзанна в окружении моря человеческих лиц – привлекла мое внимание, и я вернулась к ней, чтобы лучше рассмотреть.

Одно из лиц я узнала моментально. Рядом с ней стоял Моррис Клей и махал рукой, будто это самый счастливый момент его жизни. Наверное, снимок сделан до того, как он угодил за решетку. На этом фото он совершенно иной – не такой седой и изможденный. Вокруг Сюзанны посреди запущенного сада столпилось около десятка человек. Их наверняка было больше, потому что фото обрезано по размеру рамки. У меня тотчас участился пульс. Впрочем, имелись десятки вполне невинных причин, почему Клей с ней знаком. Такова ее работа – в трудную минуту оказывать помощь и поддержку самым несчастным, самым неприкаянным обитателям Саутварка.

Когда мы вышли на улицу, Бернс, тяжело дыша, привалился к стене, как после марафонской дистанции.

– Да, жалко парня. – Он снял очки и помассировал переносицу. – Рад, что мы его навестили. Угадайте, где когда-то работала Сюзанна?

– Сдаюсь.