Гарем, или Пленница султана - Бертрис Смолл (1978)

Она не ответила, и предводитель, схватив ее за волосы, заглянул ей в лицо.

– Ты девственница?

– Да, – отозвалась девушка.

– И не развлекалась в горах до свадьбы?

– Сегодня мы с женихом встретились впервые.

– Принесите огня, – приказал предводитель. Ему подали факел, и он, приблизив его к лицу Марии, воскликнул: – Да это же настоящая красавица! – Обернувшись к своим соплеменникам, он рявкнул: – Эй вы, слушайте меня! Я убью каждого, кто посмеет хотя бы глянуть в ее сторону. В Дамаске мы выручим за нее целое состояние! Ах, какая красотка! Да еще и девственница! Забирайте детей и женщин, бездельники, и заприте их где-нибудь до утра. А на рассвете мы уходим.

Церковь была единственным строением, уцелевшим в деревне. Туда и загнали уцелевших, в том числе и Марию. Сначала, впрочем, забрали всех маленьких мальчиков.

– А зачем им мальчики? – спросила Мария у своей тети.

– Самых красивых оскопят, а потом продадут. Их обучат, чтобы сделать из них евнухов, – прошептала женщина онемевшими губами.

Вскоре почти все мальчики вернулись – напуганные, но невредимые. Не хватало только троих, и их матери стенали и рвали на себе волосы, слыша страшные детские крики за стенами церкви… Несколько минут спустя в церковь вошли трое татар – они притащили бесчувственных мальчиков; и женщинам надлежало теперь выхаживать изувеченных сыновей.

А на рассвете они отправились в Дамаск; татары ехали верхом, пленников же гнали в пешем строю. А один из оскопленных мальчиков умер ночью.

От пережитого ужаса Мария, казалось, лишилась и разума, и чувств. Ни с кем не разговаривая, она все шла и шла, глядя лишь себе под ноги. Рядом с Марией шла ее тетя, испепелявшая взглядом каждого татарина, оказывавшегося поблизости от них. Во время привалов она приносила племяннице еду, к которой та почти не притрагивалась, и согревала своим телом по ночам.

По мере того, как пышнотелая Мария превращалась в худышку, Бату злился все сильнее. Ведь если девушка умрет – он не получит денег! Забрав у какого-то крестьянина осла, разбойник велел ей ехать верхом, чтобы беречь силы. Тщетно выбирал он самые лакомые угощения – свежие спелые персики, хрустящих зажаренных голубей, вино и свежевыпеченный хлеб – ничто не могло соблазнить пленницу. В конце концов он пригрозил убить ее тетку, если Мария не начнет есть. Тогда она стала принимать пищу, но ее молодое тело все равно оставалось худым и словно иссохшим. Чудесные волосы свалялись, а яркие глаза погасли.

Когда же они прибыли в Дамаск, Мария впервые после пленения проявила хоть какие-то эмоции – она рыдала, когда ее разлучили с тетей, которую вместе с остальными погнали на невольничий базар, один из многих в этом городе.

А Марию Бату отвел в баню, где девушку по его приказу отмыли, затем помассировали, умастили ароматными мазями и заплели волосы в косы. После чего переодели в новую одежду и отправили к работорговцу, который промышлял на закрытых торгах. Но ни баня, ни новая одежда не могли скрыть ее жалкого состояния.

– Нет, – отрезал продавец живого товара. – Девственница она или нет – я не стану ее покупать.

– Послушай, – настаивал Бату, – видел бы ты ее, когда она только попала к нам в плен! Красивая, пышная, а волосы – как серебро! А уж глаза!.. Где еще ты увидишь такие глаза? Бирюза, да и только!

– Бату, друг мой, – терпеливо втолковывал ему работорговец, – может быть, раньше она и была такой, как ты рассказываешь, но сейчас – нет. Просто мешок костей! Она тает, потому что сердце ее разбито. Уж я-то повидал таких! Она не протянет и месяца. Я не стану позорить себя и обижать моих уважаемых покупателей, предлагая столь жалкий товар. Веди ее на городской базар вместе с остальными – может, и выручишь за нее несколько динаров.