– Сначала мы её не узнали, – вмешалась Шерри, стоило мне умолкнуть. – Похоже на огромную кучу мусора на свалке.

– Скорее всего корпус переломился позади грот-мачты, но сильно повреждён по всей длине. Пушки, должно быть, проломили батарейную палубу – уцелели лишь две крайние амбразуры в носовой части…

– В каком положении лежит? – Чабби с ходу перешёл к главному.

– Вверх днищем. Очевидно, перевернулась, когда тонула.

– Хуже не придумаешь, если только нельзя пролезть внутрь через амбразуру или в месте разлома.

– Всё осмотрел – хода нет, – признался я. – Даже амбразуры заросли наглухо.

Чабби с убитым видом покачал головой:

– Похоже, окаянное это место.

Все суеверно скрестили пальцы.

– Беду накличешь, если будешь такое говорить, – напустился на него Анджело.

Чабби снова покачал головой с выражением полной безысходности на лице. Я похлопал его по спине.

– Рядом с тобой и в жару уши отморозишь! – Мой юмор не подействовал – Чабби был мрачен, как гробовщик, давно не получавший заказов.

– Да не приставайте вы к нему, – поспешила на выручку Шерри. – Спустимся ещё раз и поищем какой-нибудь проём в корпусе.

– Вот отдохнём полчасика, – решил я, – выпьем кофе, покурим, а тогда и поищем.

При повторном погружении мы оставались на дне так долго, что Чабби пришлось трижды давать сигнал к подъёму. Вода на поверхности буквально кипела. На память о себе циклон оставил сильнейший прибой, который при высокой воде прорывался в заводь, поднимая невиданную здесь прежде волну.

Всю дорогу мы сидели в вельботе, вцепившись в банки, и только в более спокойной воде лагуны продолжили обсуждение.

– В хранилище национального банка проникнуть легче, – рассказывал я. – В одной амбразуре стоит пушка, в другую удалось просунуться на четыре фута, но дальше я упёрся в обвалившуюся переборку. Ещё там логово старой мурены, длиной с питона и с бульдожьей пастью. Не тянет меня ближе с ней познакомиться.

– А торец? – напомнил Чабби. – Где она пополам переломилась.

– Не получится – сидит глубоко в песке и запечатан кораллом.

На физиономии Чабби было написано: «Что я вам говорил?» За откровенно самодовольный вид я охотно дал бы ему гаечным ключом по башке, но не стал обращать внимания и показал всем кусок деревянной обшивки, который отодрал ломиком.

– Сплошь обросла кораллом. Это вроде древних окаменелых лесов. «Утренняя заря» превратилась в камень, покрыта кораллом, точно бронёй. Есть только один способ попасть внутрь – взорвать.

– Другого нет, – согласился Чабби.

– А разве взрывчатка не разнесёт всё вдребезги? – испугалась Шерри.

– С атомной бомбой связываться не будем, – успокоил я. – Для начала заложим полшашки в амбразуру – сбить коралловый панцирь. – Я повернулся к Чабби: – Нужен гелигнит, каждый час дорог. Ночи сейчас лунные. Сможешь отвезти нас на Святую Марию?

Чабби надулся – я нахально усомнился в его талантах.

На небе висел двурогий месяц в бледном ореоле, сквозь пыль, не осевшую после ураганных ветров, тускло мерцали далёкие звёзды. Циклон нагнал в прибрежный проток огромные массы океанского планктона, и потревоженная морская гладь ярко фосфоресцировала. Длинная, переливающаяся зелёным огнём кильватерная струя тянулась за вельботом, как павлиний хвост; сверкающими метеорами скользили под поверхностью рыбы. Шерри окунула руку в воду за бортом и ахнула от изумления – ладонь горела фантастическим жидким пламенем.

Позже Шерри сонно приникла ко мне на грудь, а я накрыл её брезентом от сырости. Из открытого моря до нас долетали гулкие удары – гигантские манты высоко выпрыгивали из воды и шлёпались о поверхность многотонным весом.

Далеко за полночь показалось бриллиантовое ожерелье огней Святой Марии.