Взгляд тигра - Уилбур Смит (1975)

Однажды я поделился с ней планами на жизнь после того, как отыщем сокровище. Мне хотелось построить новую лодку – по собственному проекту, с лучшими качествами незабвенной «Морской плясуньи»; я мечтал о новом доме в бухте Черепахи – о настоящем доме, а не о тростниковом бунгало; рассказывал, как его обустрою, кто будет жить в нём вместе со мной… Шерри безучастно выслушала мой рассказ, а потом отвернулась и притворилась спящей. Впрочем, даже не прикасаясь к ней, я чувствовал, что каждая её клеточка напряжена.

В другой раз я заметил тот самый враждебный взгляд, но часом позже стал объектом физической страсти, никак не вязавшейся с неприязнью.

Однажды, сидя по-турецки на матрасе, она умелыми, аккуратными стёжками чинила мою одежду. В ответ на мою благодарность последовала язвительная насмешка, вспыхнула ссора, Шерри выскочила из пещеры в бушующий ветер и побежала к Чабби. В сумерках он привёл её назад, при этом смотрел на меня так, что другой бы стушевался, а приглашение выпить виски холодно отверг. Последнее означало, что Чабби либо серьёзно болен, либо крайне неодобрительно относится к происходящему. Уходя в ураганную ночь, он что-то зло бормотал под нос.

На четвёртый день нервы у меня стали сдавать, я обдумал поведение Шерри со всех сторон и сделал для себя выводы. Запертая со мной в крохотной пещере, она вынужденно задумалась о своих чувствах. Возможно, я становился её первой настоящей любовью – нелёгкое испытание для независимой натуры. Откровенно говоря, я и сам восторга не испытывал, точнее, испытывал лишь в недолгие часы раскаяния и любви между бесконечными приступами дурного настроения и вспышками раздражительности. Оставалось ждать минуты, когда, смирившись с неизбежным, она признает своё поражение.

В ожидании счастливого мгновения я проснулся на рассвете пятого дня. На острове царили тишина и покой, ошеломляющие после буйства и рёва циклона. С закрытыми глазами я лежал и прислушивался, но, ощутив рядом движение, повернул голову и заглянул в лицо Шерри.

– Ураган стих, – сказала она, вставая с постели.

Мы вышли наружу и вместе с первыми лучами солнца увидели, что натворил циклон. Остров напоминал фотографии полей сражений Первой мировой. Пальмы, потерявшие листву, выглядели жалкими и беззащитными. Толстый слой веток и кокосовых орехов покрывал землю. В застывшем воздухе – ни дуновения, а бледно-голубое небо затянуто лёгкой дымкой ещё не осевшего песка и водяной пыли.

Чабби и Анджело вылезли из своей пещеры, точно медведь с медвежонком в конце зимы, и неуверенно озирались по сторонам. Анджело с боевым кличем команчей подпрыгнул и со скоростью борзой помчался к берегу, не в силах больше подавлять в себе жизнерадостность и бьющую ключом энергию.

– Кто последний – тот болван! – на бегу крикнул он.

Шерри первой приняла вызов. До берега она добежала, отстав от Анджело на десять шагов, но в лагуну оба нырнули одновременно, не раздеваясь, и начали бросаться пригоршнями мокрого песка. Мы с Чабби степенно, сообразно возрасту, последовали за ними. Чабби, не снимая яркой полосатой пижамы, залез в море.

– Хорошо! – сдержанно изрёк он.

Сидя рядом по пояс в воде, я глубоко затянулся сигарой и передал ему окурок.

– Пять дней потеряли, – посетовал я.

Чабби враз насупился, похожий на огромную коричневую лягушку в жёлто-лиловой пижаме с сигарой во рту.

– Пора делом заняться, – проворчал он.

С вершины холма, несмотря на пену и взбаламученный песок, вельбот с затянутой жёлтым брезентом палубой был хорошо виден. Его отнесло в сторону, и он лежал на дне, под двадцатью футами воды. На поверхность мы подняли его при помощи воздушных мешков и, как только показался планшир, вычерпали воду и на вёслах причалили к берегу. Остаток дня ушёл на разгрузку промокшей клади, очистку и просушку, заправку баллонов сжатым воздухом, установку двигателей и прочую подготовку к следующему визиту на Пушечный риф.