Взгляд тигра - Уилбур Смит (1975)

Тигриная голова была неимоверно тяжёлой – не менее трёхсот фунтов. Мне едва хватило сил, неуклюже повернувшись, осторожно опустить её на заранее расстеленный матрас. Переводя дух и растирая места, где металл врезался в тело, я мысленно занялся арифметикой: при цене золота сто пятьдесят долларов за унцию триста фунтов или четыре тысячи восемьсот унций стоили четверть миллиона. Кроме головы, было ещё три секции – скорее всего больше и тяжелее первой. Плюс драгоценные камни. В целом получалась астрономическая сумма, которая с учётом художественной и исторической значимости трона могла удвоиться, а то и утроиться.

Бросив преждевременные подсчёты, я помог Шерри обернуть тигриную голову матрасом и понадёжнее обвязать тюк верёвкой, чтобы талями спустить его на батарейную палубу. Действуя с большой осторожностью, мы дотащили груз до амбразуры, с трудом извлекли наружу через недостаточно широкий пролом, поместили в нейлоновую сеть и надули воздушные мешки. При подъёме тюка на борт вельбота снова пришлось установить мачту.

Теперь, когда голова благополучно перекочевала в лодку, я со всей торжественностью и важностью, на какие можно рассчитывать под проливным тропическим дождём, распаковал её для Чабби и Анджело. Льющиеся с неба потоки воды нисколько не охладили восторг благодарной аудитории – голову разглядывали со всех сторон, любовно поглаживали, что-то весело кричали и радовались. Именно такой праздничности недоставало в день, когда мы с Шерри обнаружили часть трона. Я прихватил с собой походную серебряную флягу и щедро сдобрил шотландским виски чёрный дымящийся кофе в кружках. Мы со смехом выпили друг за друга и за золотого тигра. Ливень не прекращался и барабанил по сказочному богатству, лежавшему у наших ног.

Я ополоснул кружку забортной водой и посмотрел на часы.

– Нырнём ещё разок, – решил я. – Включай насос, Чабби.

Теперь было известно, где продолжать поиски, – вскоре показалась боковая сторона клети, похожей на ту, где лежала первая секция. Я решил очистить её, прежде чем заняться вплотную, и поднёс шланг к стенке контейнера. Это незначительное вмешательство привело к тому, что часть потревоженной кучи с треском и грохотом обвалилась, мгновенно взбаламутив тучи грязи. Шланг оказался бессилен, и мы очутились в потёмках.

Ощупью я попытался найти Шерри, а она меня – наши руки встретились. Судя по всему, под обвал она не попала, и можно было приступать к очистке замутнённой воды соплом шланга. Через пять минут сквозь плотную мглу пробился жёлтый свет фонарика Шерри, потом проступили контуры её фигуры и расплывчатые очертания только что обнажившейся части груза.

Держась рядом, мы продвинулись в глубь трюма. Обвалом накрыло деревянную клеть, к которой я подбирался, но взамен показалось нечто не менее интересное.

Несмотря на жалкое состояние, казначейский сундук как две капли воды походил на музейный экспонат, о котором я рассказывал накануне вечером. Насквозь изъеденный ржавчиной, он измарал мне руки красноватой окисью железа. По обеим сторонам находились железные кольца для транспортировки – в своё время они, очевидно, были подвижны, а сейчас намертво приржавели к металлическим стенкам. Всё же я сумел как следует ухватиться за них, осторожно высвободил сундук из густой липкой дряни и довольно легко поднял. Весил он не более ста пятидесяти фунтов, да и то главным образом за счёт собственной массивности.

После непомерно тяжёлой, завёрнутой в пухлый матрас тигриной головы, управиться с более лёгким и менее объёмным грузом трудностей не представляло. Достало одного воздушного мешка отправить находку на поверхность. Сундук втащили в нетерпеливо прыгавший на волнах вельбот и поставили на баллоны аквалангов, сложенные на корме под брезентом.

Прилив и прибой стремительно наступали на заводь. Чабби запустил двигатели и вывел лодку в открытое море. Возбуждение нас не отпускало, и серебряная фляжка ходила по рукам.