Взгляд тигра - Уилбур Смит (1975)

Время тянулось медленно – от вновь одолевшего меня страха ожидание казалось бесконечным. За несколько минут до назначенного часа деятельность на борту катера активизировалась. Сулейман Дада с помощью приспешников поднялся на мостик и, опершись на перила, смотрел вниз на ют – под мышками и на спине белого кителя проступали пятна пота. Я легко представил себе, как он коротал время, то и дело прикладываясь к бутылке виски из украденных у меня запасов. Он отпустил шутку, и огромное брюхо заколыхалось от смеха. Окружающие угодливо вторили, и раскаты хохота донеслись до берега.

Следом за Сулейманом появились Мэнни Резник и его блондинка. Вид у Мэнни был холёный, одежда дорогая. Он держался особняком и скучающим, безразличным выражением напоминал взрослого, которого заставили исполнять нудную обязанность на детском утреннике.

Лорна Пейдж, напротив, пребывала в приподнятом настроении, глаза сияли, как у девушки на первом свидании. Она смеялась вместе с Сулейманом Дада и, прислонившись к перилам, нетерпеливо поглядывала на палубу. Щёки её порозовели отнюдь не от румян.

Я всё внимание сконцентрировал на ней и, лишь когда Чабби беспокойно заёрзал и встревоженно заворчал, перевёл бинокль на палубу.

Между двумя матросами в форме, державшими её за руки, стояла Шерри – маленькая и хрупкая, с растрёпанными волосами, в одежде, поспешно наброшенной утром. Выражение на измождённом лице неестественное и напряжённое. Я пригляделся внимательнее и похолодел от ярости, когда увидел синяки под глазами, губы, распухшие, как от пчелиных укусов, и ссадину на отёкшей щеке. Её сильно избили. Высматривая следы побоев, я заметил засохшую кровь на синей рубашке, а когда охранник грубо повернул её лицом к берегу – наспех перевязанную бинтом руку в пятнах то ли крови, то ли антисептика. Шерри казалась измученной и больной, почти на исходе сил.

Гнев чуть не лишил меня разума. Я жаждал расправы над обидчиками и трясущимися от ненависти руками начал поднимать карабин, но взял себя в руки – плотно зажмурил глаза и глубоко вдохнул. Ещё не время – пусть ждут своего часа.

Сулейман Дада прижал к губам рупор.

– Добрый вечер, Гарри. Не сомневаюсь, друг мой, ты узнал юную леди. – Широким жестом он указал на Шерри, которая устало подняла на него глаза. – Я подробно её расспросил – увы, это не доставило ей удовольствия – и в итоге убедился, что она не знает, где находятся интересующие меня и моих друзей вещи. Говорит, ты их спрятал. – Он замолчал и, прежде чем продолжать, вытер залитое потом лицо полотенцем. – Мне она не нужна – разве что как средство обмена.

Он подал знак, и Шерри оттеснили в сторону. Внутри у меня всё сжалось – я боялся живой её больше не увидеть.

Четверо обнажённых по пояс подручных Сулеймана встали по углам квадрата на пустой палубе. Тёмные, гладкие, мускулистые тела лоснились в ярком свете прожекторов. Каждый сжимал пекановую рукоять мотыги. В середину квадрата два охранника ввели человека со связанными за спиной руками и заставили повернуться кругом, чтобы все могли его рассмотреть.

В громкоговорителе раздался голос Сулеймана Дада:

– Ну что, Гарри, узнаёшь?

Я оглядел тощее, согбенное существо в рваном тюремном комбинезоне из грубой парусины – восковая кожа, глубоко ввалившиеся глаза, редкие волосы, свисающие на лицо длинными грязными прядями, чахлая бородёнка и рот с выбитыми зубами.

Сулейман звучно расхохотался.

– Неужто не признал? Воистину тюрьма Зинбаллы творит с людьми чудеса. Жаль, роба заключённого не так хороша, как форма инспектора полиции.

Только сейчас я сообразил, что это бывший инспектор Питер Дейли, не без моего участия свалившийся в воду с «Морской плясуньи», прежде чем мы сбежали от Сулеймана Дада сквозь Пушечный пролом.