Первый человек в Риме - Колин Маккалоу (2018)

Марий не считал, что оба молодых человека смогут когда-либо вырасти в крупных военачальников, однако это не значит, что они не смогут стать неплохими офицерами. Поэтому Марий заверил Цезаря, что готов с этим помочь.

Гай Юлий продолжил:

– Что касается их политической карьеры, то здесь имеется одно маленькое неудобство: они патриции. Поэтому, как тебе известно, они не имеют права претендовать на пост плебейского трибуна, хотя это был бы наиболее простой и эффективный способ начать политическую карьеру. Им остается одно: стать курульными эдилами. Это требует больших расходов. Я хотел бы верить, что ты поможешь и Сексту, и Гаю занять эти места. Игры и зрелища, которые проложат им путь к этим креслам, должны быть так пышны и роскошны, что люди вспомнят о них и тогда, когда мои сыновья будут баллотироваться в преторы. И если придется подкупать голоса, ты не станешь скупиться.

– Согласен. – И Гай Марий с готовностью протянул руку для пожатия, скрепляющего сделку, которая обойдется ему по меньшей мере в десять миллионов сестерциев.

Гай Юлий Цезарь горячо потряс его руку. Он был доволен.

Они наконец вернулись в дом, где Цезарь отправил сонного слугу за старым солдатским плащом гостя.

– Когда я смогу увидеть Юлию и поговорить с ней? – спросил Марий.

– Завтра в полдень, – ответил Цезарь, сам открывая входную дверь. – Спокойной ночи, Гай Марий.

– Спокойной ночи, Гай Юлий.

И Марий вышел на улицу, где сразу попал под бешеные порывы северного ветра. Однако он не ощущал ненастья. Ему было теплее, чем обычно. Неужели предчувствия вот-вот обратятся в реальность? Стать консулом! Вступить в священный круг римского нобилитета! Если это удастся, то единственное, чего еще можно желать, – это сына. Второго Гая Мария.

Обе Юлии собрались в маленькой гостиной, где обычно завтракали. Юлилла была необычайно оживлена и никак не могла усесться спокойно.

– В чем дело? – удивленно обратилась к ней сестра.

– Да как тебе сказать… Сегодня что-то носится в воздухе… К тому же я хочу встретиться с Клодиллой на цветочном рынке. Я обещала ей быть там! Однако мне кажется, что придется сегодня сидеть дома. Опять родители затеяли скучнейшую семейную говорильню.

– Много ты понимаешь! Кто из девушек может похвастаться тем, что им дают слово на семейном совете?

– Да ну, ерунда! Такая всегда скука на этих советах… Ни о чем интересном не говорят – все о службе, возможностях, учебе… Бросить бы эту школу! До смерти надоел Гомер и зануднейший Фукидид. Неужели это требуется девушке?

– Они делают тебя образованной и культурной. Разве тебе не хочется получить хорошего мужа?

– Почему-то мои представления о супружеских обязанностях имеют мало общего с Гомером и Фукидидом. Я хочу уйти сегодня утром… – И от нетерпения младшая Юлия заплясала на месте.

– Ты прекрасно знаешь: захочешь – уйдешь. А пока сядь и поешь.

В дверях показалась тень. Девушки оглянулись и замерли. Отец! Здесь!

– Юлия, я хочу поговорить с тобой.

Цезарь вошел, даже не взглянув на Юлиллу – свою любимицу.

– Папочка! А утренний поцелуйчик? – подбежала к нему проказница.

Он ласково взглянул на нее, чмокнул в щеку и улыбнулся:

– Если у тебя есть сегодня какие-нибудь дела, моя бабочка, – лети!

Ее лицо озарилось радостью.

– Спасибо, папочка. Можно мне пойти на цветочный рынок? А в портик Маргаритария?

– И сколько жемчужин ты собираешься купить сегодня? – с улыбкой поинтересовался Гай Юлий.

– Тысячи! – воскликнула Юлилла, бросаясь к отцу на шею.

Цезарь дал ей серебряный денарий, который она тут же сжала в ладошке.

– На это, конечно, не купишь и самую маленькую из жемчужин, но зато вполне хватит на какой-нибудь шарфик.

– О, папочка! Спасибо, спасибо! – Юлилла поцеловала его в щеку и выбежала.

Цезарь повернулся и с нежностью посмотрел на старшую дочь:

– Садись, Юлия.