Черный Город - Фернандо Гамбоа (2011)

— Да, именно так, — согласился Клаудио. — В этом можете быть уверены. Днем они находятся под землей, в туннелях, а вот ночью…

— Понятно, понятно, — закивал профессор. — Они — ночные хищники, а потому, похоже, не переносят прямого света фонарика или костра, как и большинство ночных хищников, глаза которых болезненно воспринимают яркий свет. Однако я не могу согласиться с тем, что они обладают волей, позволяющей им осознанно не давать нам покинуть этот город, поскольку данный волевой акт предполагает наличие интеллекта и способность планировать. Животные не способны…

— Животные? — перебила его Валерия. — А кто вам сказал, что они — животные?

Профессор смущенно посмотрел на нее.

— Что ты имеешь в виду? Если они не животные, то получается, что они…

— Они, конечно же, люди, — решительно заявила Валерия. — По крайней мере когда-то ими были.

— Но ведь это… какой-то абсурд.

— Я недавно столкнулся с одним из них лицом к лицу, — вмешался в разговор я, решив поддержать точку зрения профессора, — и если то, что я видел, можно назвать человеком, то я — осел.

Кассандра нарочито громко кашлянула, однако никто, похоже, на этот ее намек не обратил внимания.

— Они, конечно, кое в чем очень сильно отличаются от привычных нам человеческих существ, — поучительным тоном стала объяснять Валерия. — Они физически сильнее, выше ростом и проворнее, чем мы. Кроме того, они обладают прекрасным слухом и благодаря своим огромным глазам способны очень хорошо видеть ночью. Именно из-за этой их способности они и получили свое название — homens morcegos[56], или просто морсего. Но, поверьте мне, они по большому счету действительно являются человеческими существами.

— Лично мне непонятно еще кое-что, — сказал я. — Что означает слово «морсего»?

— На португальском языке это слово означает «летучая мышь»… Название вполне подходящее. Из-за их ночного образа жизни, исходящего от них зловония и черного цвета их кожи они известны среди туземцев, живущих в бассейне реки Амазонки, как наполовину люди, наполовину летучие мыши. До того как наша экспедиция добралась сюда, мы думали, что это не более чем миф — что-то вроде россказней про оборотней и оживших мертвецов.

Кассандра с сомневающимся видом покачала головой.

— Мне что-то в это не верится, — заявила она. — Не может быть, чтобы род человеческий пошел по дороге, так сильно отклоняющейся от магистрального пути его эволюции, пусть даже и в таком удаленном уголке планеты, как этот. Никто еще никогда не находил останков людей, хотя бы приблизительно похожих на этих, ни в одном уголке мира. Мне не верится, чтобы естественный отбор привел…

— Эволюция? Естественный отбор? — бесцеремонно перебила мексиканку Валерия, слегка усмехнувшись. — Что-то я не помню, чтобы я хотя бы вскользь упоминала эти понятия.

Касси молча посмотрела на нее. В ее взгляде читалось недоумение.

— А что же тогда? — спросила мексиканка. — Ты же не станешь утверждать, что мы столкнулись с абсолютно новым биологическим видом или с доисторической генной инженерией?

Валерия, молча скрестив ноги и положив одну руку на другую, расплылась в очаровательной улыбке.

— Не знаю, за кого ты меня принимаешь, — продолжила Кассандра, — но я не какая-нибудь дура, которой можно морочить голову подобными россказнями.

— Ни за кого я тебя не принимаю, — высокомерно возразила Валерия. — Я, между прочим, антрополог и прекрасно разбираюсь в том, о чем сейчас говорю. Кроме того, у меня есть доказательства.

— Доказательства? — переспросила, не скрывая иронии, мексиканка. — Какие именно доказательства?

— Неопровержимые.

— И где же они у тебя? — усмехнувшись, поинтересовалась Касси и демонстративно посмотрела по сторонам, словно бы пытаясь эти доказательства увидеть.

Дочь профессора снова улыбнулась и показала глазами на то место, на котором сидела мексиканка.