Последнее королевство. Бледный всадник (сборник) - Бернард Корнуэлл (2005, 2006)

Я вернулся пешком туда, где Тон впадал в Педредан. На другой стороне широкой реки стоял посреди топи холм, крутой и высокий, как могильный курган великана. То было идеальное место, чтобы поставить на нем укрепление, а если бы через Педредан удалось построить мост, ни один датский корабль не смог бы пройти по реке.

Я вернулся в деревню, где выяснил, что староста – упрямый седой старик по имени Хасвольд – вовсе не склонен мне помогать. Я пообещал заплатить за постройку моста через Педредан чистым серебром, но Хасвольд заявил, что война между Уэссексом и датчанами его не касается.

– Там творится сплошное безумие, – сказал он, махнув рукой куда-то в сторону восточных холмов. – Там всегда творилось сплошное безумие, но здесь, на болоте, нас волнуют только свои собственные дела. Никто не интересуется нами, и мы тоже никем не интересуемся.

На старосте была одежда из шкур выдры, вся засалившаяся от рыбьего жира, в седой бороде запуталась рыбья чешуя. От него несло рыбой и дымом, на морщинистом хитром лице блестели маленькие хитрые глазки. Староста имел полдюжины жен, самая младшая из которых годилась ему во внучки. Он ласкал ее, беседуя со мной, явно делая это напоказ, как будто желая доказать свою мужественность.

– Сам я счастлив, – сказал Хасвольд, злобно глядя на меня, – так почему меня должно заботить еще чье-то счастье?

– Датчане могут положить конец этому твоему счастью.

– Датчане? – засмеялся старик, но затем смех его перешел в кашель, и он сплюнул. – Если придут датчане, тогда мы отступим глубже в болота. И датчане уйдут.

Он нагло ухмыльнулся, и мне захотелось его убить, но от этого не было бы никакого толку. В деревне жили пятьдесят с лишним мужчин, и я покончил бы с ними со всеми за дюжину биений сердца; но одного из местных я и вправду боялся: высокого, широкоплечего, сутулого человека с каким-то озадаченным взглядом. Меня пугал его длинный охотничий лук. Все эти короткие луки для охоты на птицу – ерунда, другое дело – этот убийца оленей, высотой в рост человека, способный пробить стрелой кольчугу. Хасвольд, должно быть, угадал, о чем я думаю, потому что подозвал того человека, велев, чтобы он встал с ним рядом. Хозяин лука выглядел так, словно его сбила с толку эта просьба, но послушался.

Хасвольд запустил узловатую руку под одежду юной девушки и стал ее щупать, глядя на меня и явно надо мной потешаясь.

– Если датчане придут, – повторил он, – мы отступим подальше в болота – и датчане уйдут.

Он глубже запустил руку под платье девушки, сшитое из козлиной шкуры, и стал мять ее груди.

– Датчане не станут нас преследовать, а если и станут, Эофер их убьет.

Эофером звали лучника. Когда он услышал свое имя, на лице у него сперва отразилась растерянность, а потом беспокойство.

– Эофер – мой человек, – похвастался Хасвольд, – он посылает стрелы туда, куда я велю.

Лучник кивнул.

– Твой король желает, чтобы был построен мост, – сказал я. – Мост и укрепления.

– Король? – Хасвольд оглядел деревню. – Я не знаю никакого короля. Если здесь и есть какой-то король, так это я.

Он подавился смехом, а я окинул взглядом местных жителей и увидел одни только хмурые лица. Никто не разделял веселья Хасвольда.

«Они несчастливы с таким старостой», – подумал я.

Возможно, Хасвольд понял, о чем я думал, потому что внезапно разозлился и отшвырнул прочь девочку-новобрачную.

– Оставь нас! – крикнул он. – Убирайся!

Я ушел и вернулся на островок поменьше, туда, где скрывался Альфред и умирал Эдуард.