Книга Жизни - Дебора Харкнесс (2014)

Он подошел к одной из ниш и опустился на колени. Внутри лежала груда доспехов и оружия. Пространства ниши хватило бы и для гроба, однако Хью де Клермона сожгли на столбе, и хоронить было нечего. Тогда в память о любимом брате Мэтью соорудил мемориал из расписанного дерева и металла. В нише лежал щит Хью, его кольчужные рукавицы, сама кольчуга, нагрудник, шлем и, конечно же, меч.

– Прости за оскорбительное предположение. Хорошо, что ты не утаил столь важные сведения от любимой женщины. – Фернандо дружески съездил Мэтью по уху. – Но тебя стоит высечь за другое. Маркус, Хэми и Сара тоже имеют право знать об этом.

– Высечь? Ну что ж, попробуй!

Угроза в голосе Мэтью отпугнула бы кого угодно, только не Фернандо.

– Ты бы предпочел прямое и быстрое наказание. Я же тебя знаю. Но так просто ты не вывернешься. Во всяком случае, в этот раз, – сказал Фернандо, опускаясь на колени вместе с ним.

Мэтью молчал. Фернандо терпеливо ждал, когда он снимет внутреннюю защиту.

– Бешенство крови. Оно усугубилось.

Голова Мэтью медленно опускалась к ладоням, сложенным в молитвенной позе.

– Само собой, усугубилось. У тебя теперь есть жена. Твоя истинная пара. Чего ты ожидал?

Парная жизнь вампиров была отнюдь не безоблачна. Химические и эмоциональные раздражители проявлялись очень сильно, и даже безупречно здоровым вампирам было трудно выпускать свои пары из поля зрения. В тех случаях, когда они не могли находиться вместе, появлялась раздражительность, агрессия, беспокойство и в редких случаях безумие. Для вампира, подверженного бешенству крови, парный импульс и последствия даже кратковременного нахождения порознь были еще сильнее.

– Я думал, что справлюсь с этим. – Лоб Мэтью уперся в ладони. – Я верил, что любовь к Диане окажется сильнее болезни.

– Ох, Мэтью! Ты способен быть еще бо́льшим идеалистом, чем был Хью в свои лучшие дни, – вздохнул Фернандо, опуская ему руку на плечо.

Фернандо всегда утешал и помогал всем, кто в этом нуждался; порой даже тем, кто не заслуживал его забот. Это он послал Мэтью учиться к знаменитому врачу и хирургу Альбукасису, чтобы унять буйство и неуправляемость, сопровождавшие Мэтью в первые века вампирской жизни. И не кто иной, как Фернандо, оберегал Хью, перед которым Мэтью преклонялся, от жизненных перипетий. Хью любил сражения не меньше, чем поэзию, перемещаясь между полями битв и библиотеками. Он следовал внутренним порывам. Если бы не Фернандо, Хью вполне мог бы отправиться на очередную битву с томиком стихов, тупым мечом и одной кольчужной рукавицей. В свое время Фернандо предупреждал Филиппа: нельзя приказывать Мэтью вернуться в Иерусалим, поскольку это чревато непоправимой ошибкой. Увы, ни Филипп, ни Мэтью его не послушались.

– Минувшей ночью я заставил себя уйти из спальни, – признался Мэтью; его взгляд метался по часовне. – Я не могу сидеть спокойно. Мне все время отчаянно хочется кого-то убить. И в то же время для меня почти невозможно отойти от Дианы на несколько десятков шагов, где я уже не слышу звука ее дыхания.

Фернандо слушал с молчаливым сочувствием, одновременно недоумевая: почему такое состояние удивляет самого Мэтью? Пришлось Фернандо напомнить себе, что вампиры, недавно обретшие пару, часто недооценивают силу парных уз. А у этой силы бывают свои зигзаги.

– Пока Диане хочется быть рядом с Сарой и мной. Но потом, когда скорбь по Эмили начнет утихать, ее потянет к самостоятельной жизни, – сказал Мэтью.

Фернандо заметил его беспокойство:

– А вот самостоятельной жизни у нее не получится. Особенно когда ты рядом. – Общаясь с Мэтью, Фернандо обходился без иносказаний и смягчающих тонов; с такими идеалистами нужно говорить прямо, иначе они запутаются. – Если Диана тебя любит, она приспособится.