Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни - Норман Оллестад (2009)

Я тоже танцевал, и мне казалось, что я поднимаюсь на эскалаторе, который движется в другой плоскости и совсем в другом темпе, чем все вокруг. Я словно освободился от земного тяготения. Кузены, тетушки и дядюшки переставляли ноги по земле – на них действовало притяжение. Меня же как будто отгораживало от них толстенное стекло, из-за которого нельзя было разобрать отдельные звуки: они сливались в единый гвалт. «Смотри, не превратись в такого же ненормального, как Тимоти», – сказал я себе.

* * *

Я бросил играть в хоккей и заниматься серфингом и большую часть времени тусил с соседскими ребятами, надеясь, что это поможет мне не превратиться в отшельника и буку. Но вышло по-другому: у меня стало частенько болеть горло, и по нескольку дней в неделю приходилось сидеть дома одному. Мое тело не привыкло к тусовкам, и к тому же меня по-прежнему переполняло горе, которое не находило иного выхода, кроме воспаления гортани.

* * *

Той весной я свалился с ангиной с высокой температурой, и выхаживал меня не кто иной, как Ник. Он измерял температуру, прикладывая губы к моему лбу, и любовно потчевал своими ирландскими средствами. Он подходил к моей кровати с ложкой горячей воды, кидал в нее таблетку аспирина и, пока мы смотрели, как она растворяется, объяснял, как правильно глотать лекарство. Следуя совету Ника, я проглотил таблетку, стараясь, чтобы крошки аспирина пощекотали горло. На удивление, это почти заглушило боль.

Тем вечером он сделал мне горячий тодди – чай с бренди, лимоном и медом. Застав его на кухне за приготовлением тодди, мама дала ему прозвище – Няня Ник. Потом он принес мне кружку прямо в постель и устроил меня меж двух подушек, так что наружу торчала только голова – как кончик сосиски, выглядывающий из теста. Ник бережно влил мне в рот горячий напиток, обжигающий горло и желудок.

Он рассказал, что его мама всегда лечила своих детей тодди: и Ника, и его брата, и сестер.

– Она терпеть не могла ухаживать за нами, когда мы болели, – сказал он.

– То есть ей не хотелось этого делать? – с трудом выговорил я.

– Еще как! – ответил Ник. – Мама всегда смотрела на нас волком, едва мы начинали заболевать.

От горячего тодди меня бросило в пот, хотя я даже не допил всю чашку. Ник укрыл меня со всех сторон, превратив это действие в настоящее шоу. Он положил по подушке мне под ребра, под бедра и под ступни. Меня клонило в сон. Когда я проснулся на следующее утро, температура спала, а в горле лишь слегка першило.

– Спасибо тебе, Няня Ник! – поблагодарил я его.

Я почувствовал облегчение от того, что мы сблизились, но в то же время понимал, что это может быть опасно.

* * *

Занятия в школе закончились в конце июня, но бабушка Оллестад заболела пневмонией, поэтому поездка в Мексику откладывалась. Ник сказал, что я должен найти себе работу. Дедушка ездил в Лос-Анджелес, видимо, за каким-то хитрым лекарством для бабушки, и рассказал, что напротив Топанга-Бич открылась новая закусочная. Он останавливался там, когда проезжал по шоссе Кост-Хайвей. Дедушка отвез меня туда, и я получил работу: нарезать продукты для сэндвичей, подавать еду и убирать грязную посуду. Через несколько дней дедушка уехал.

* * *