Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему - Пол Мейсон (2015)

Государственное руководство создавало культуру инноваций, в которой ведущую роль играла наука. Инновации стимулировали рост производительности. Производительность приводила к росту зарплат, поэтому потребление шло в ногу с производством на протяжении двадцати пяти лет. Четкие глобальные правила системы усиливали рост. Частичное банковское резервирование стимулировало «благотворную» инфляцию, которая, наряду с подавлением финансовой сферы, направляла капитал в производительные отрасли и держала финансовых спекулянтов в узде. Использование удобрений и механизация в развитом мире способствовали увеличению урожайности и удешевили производственные издержки. Издержки на энергию в те времена также были очень низкими.

В результате восходящая фаза в период с 1948 по 1973 год росла, будто напичканная стероидами.

Что привело к спаду волны?

В экономической истории нет более четкой разделительной линии, чем 17 октября 1973 года. Большинство арабских стран – экспортеров нефти, чьи армии воевали с Израилем, наложили эмбарго на экспорт нефти в США и сократили ее добычу. Цены на нефть выросли в четыре раза. Последовавший шок столкнул ключевые экономики в рецессию. Американская экономика сократилась на 6,5 % между январем 1974 и мартом 1975 года[128], британская – на 3,4 %[129]. Даже экономика Японии, рост которой в послевоенный период приближался к 10 %, ненадолго ушла в минус. Кризис был уникальным потому, что в странах, пострадавших от него сильнее всего, падение роста совпало с высокой инфляцией. В 1975 году инфляция достигла 20 % в Великобритании и 11 % в США. В заголовках газет запестрело слово «стагфляция».

Впрочем, уже тогда было очевидно, что нефтяной шок стал лишь пусковым крючком. Восходящая фаза начала выдыхаться до него. В конце 1960-х годов казалось, что во всех развитых странах росту мешали национальные или локальные проблемы: инфляция, забастовки рабочих, проблемы с производительностью, вспыхивавшие тут и там финансовые скандалы. Однако 1973 год стал водоразделом, моментом, когда энергия, толкавшая четвертую волну вверх, довела ее до пика, а затем потянула вниз. Вопрос «почему это произошло?» предопределил развитие современной экономики.

Для правых экономистов ответ заключался в исчерпании кейнсианской политики. Для левых же объяснение с течением времени менялось: в конце 1960-х годов они возлагали ответственность на высокие зарплаты, а в следующем десятилетии экономисты из числа новых левых попытались опереться на марксистскую теорию перепроизводства.

Действительно, 1973 год лучше рассматривать как классическую смену фазы в кондратьевской модели. Такая перемена происходит примерно раз в двадцать пять лет в экономическом цикле. Она носит глобальный характер и предвещает длинный кризисный период. А поскольку мы выяснили, что вызывает восходящую фазу – высокая производительность, четкие правила в мировом масштабе и подавление финансовой сферы, – мы можем понять, почему она выдохлась.

Послевоенные соглашения вытеснили нестабильность в две контролируемые зоны: отношения между валютами и отношения между классами. Когда действовали нормы Бреттон-Вудса, вам не нужно было девальвировать валюту, чтобы удешевить экспорт и увеличить занятость. В то же время, если ваша экономика была неконкурентоспособной, вы могли защищать себя от международной конкуренции посредством торговых барьеров или «внутренней девальвации», т. е. за счет сокращения зарплат, контроля над ценами, снижения расходов на программы социального обеспечения. На практике Бреттон-Вудские правила не поощряли протекционизм, а к урезанию зарплат всерьез не прибегали вплоть до середины 1970-х годов, а значит, оставался лишь вариант девальвации. В 1949 году Великобритания девальвировала фунт стерлинга на 30 % по отношению к доллару, после чего ее примеру последовали еще 23 страны. Всего до 1973 года было произведено около 400 девальваций.