Империя тишины - Кристофер Руоккио (2018)

Его пухлые губы снова дернулись в усмешке. Он пнул меня в ребра, и я скривился от боли, жадно ловя воздух ртом. Мне было не до того, чтобы слушать разглагольствования брата, как я ни за что не достал бы его, если бы дрался честно. Возможно, сэр Феликс и ответил ему, но я не расслышал. Криспин замолчал и повернулся, чтобы уйти. Я зацепил ногой его лодыжку и дернул на себя. Он упал и ударился лицом о край круга. В одну секунду я вскочил и поднял с пола меч. Поставил босую ступню на спину Криспина и ткнул концом клинка ему в висок.

– Достаточно! – крикнул сэр Феликс. – Давайте еще раз.

Глава 2

Как далекий гром

Узкие окна кельи Гибсона были раскрыты. Во дворе, двенадцатью этажами ниже, слуги ухаживали за садом камней. Белый солнечный свет проникал через яичную скорлупу неба, отбрасывая яркие блики на беспорядок в комнате. Полки вдоль стен были забиты книгами до отказа, так что те сыпались, словно снег, на гору других книг. На полках стояли также подставки для информационных кристаллов и кассет с микрофильмами, но и тех и других было в сотни раз меньше, чем книг.

Схоласт читал.

Из-за древней ереси схоластам был запрещен доступ даже к тому ограниченному кругу технологий, которыми Святая Земная Капелла позволяла пользоваться знатным имперским домам. Исключение делалось лишь для умственных изысканий, и потому книги, хранившие мысли, как янтарь попавшую в смолу муху, были величайшим сокровищем. Так и жил Гибсон – сутулый старик в потертом кресле, выставленном под солнечный свет. Мне он казался магусом из древних сказок, словно тень, отброшенная через века самим Мерлином. Это знания, а вовсе не прошедшие годы сгорбили его спину. Он был для меня не столько наставником, сколько представителем старинного ордена жрецов философии, уходящего корнями во времена основания Империи или даже еще дальше, к повелителям машин мерикани, вымершим шесть тысяч лет назад. Схоласты были советниками императоров, они летали к темным областям, расположенным вне досягаемости света звезд, и к странным планетам. Они были частью той силы, что дарила людям изобретения и открытия, и обладали памятью и знаниями, непостижимыми для обычного человека.

Я хотел быть одним из них, таким как Симеон Красный. Хотел получить ответы на свои вопросы и доступ ко всевозможным секретам, поэтому и попросил Гибсона обучить меня языку сьельсинов. Звездам нет числа, но я был уверен, что этот старик может назвать каждую из них по имени. Я чувствовал, что если пойду вслед за ним по пути схоласта, то узнаю все тайны, скрытые за этими звездами, побываю там, куда не дотянутся даже руки моего отца.

Из-за слабого слуха Гибсон не заметил моего прихода и вздрогнул, когда я кашлянул за его плечом.

– Адриан! Кости Земли, и давно ты здесь, приятель?

Памятуя о том, что стою перед своим наставником, я исполнил полупоклон, который мне когда-то показал учитель танцев.

– Всего одно мгновение, мессир. Вы хотели меня видеть?

– Что? Ах да, да…

Гибсон перевел взгляд на дверь, убедился, что она закрылась после моего появления, и уткнулся подбородком себе в грудь. Я знал, что это за жест: глубоко въевшаяся в сознание паранойя дворцового долгожителя, импульсивное желание проверить, нет ли поблизости камер-дронов и жучков. Им нечего было делать в клуатре схоластов, но никто не мог быть полностью в этом уверен. Уединение и тайна личной жизни – вот истинное богатство нобилей. Как редко это удается осуществить и как высоко ценится! Гибсон покосился на фиксатор дверной ручки и перешел со стандартного галактического на лотрианский язык, которого, как ему было известно, не понимал ни один слуга в замке.

– Об этом нельзя говорить. Таков приказ. Запрещено, понятно?

Эти слова заинтриговали меня, и я присел на низкий табурет, убрав с него стопку книг.

– Здесь беспорядок, – сказал я, подстраиваясь под лотрианский наставника.