Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика - Рэйвин Коннелл (2015)

Представление о коллективном проекте, подобно представлению об индивидуальном проекте, предполагает и свободу, и ответственность. Как минимум оно предполагает свободу участвовать в этом проекте или не участвовать в нем, а также ответственность за сделанный выбор. Именно поэтому принятие феминизма для мужчин оказалось непростым делом. Согласившись с феминистской критикой патриархатного порядка, они начинали чувствовать глубокую вину и испытывать желание ее искупить. Отсюда утрированный феминизм («effeminist tendency»)[28], который иногда встречается у мужчин, вовлеченных в антисексистскую политику. Какой бы трогательной ни была эта позиция, она столь же неаутентична, сколь и маскулинистское отрицание фактов неравноправия. Я не должен брать на себя ответственность за поступки, совершаемые или совершавшиеся в прошлом другими взрослыми людьми. Я должен нести ответственность за свои поступки и их последствия. Все мои поступки и аргументация, содержащаяся в этой книге, показывают, как мои поступки связаны с поступками других людей и либо поддерживают, либо подрывают коллективный проект подчинения женщин. Но брать на себя ответственность за поступки других людей и при этом чувствовать себя виноватым в этих поступках, а также в коллективном проекте в целом – не только деструктивно для психики индивида, но и парализует его участие в антидискриминационной политике. Подобная установка за последнее десятилетие не породила ни одной практически полезной формы политики.

Надежду на лучшее внушает то, что мужчин и женщин часто связывают отношения любви. Это – проект в строгом смысле слова, включающий преданность друг другу, т. е. такое отношение, на котором строится практика. Преданность принципиально важна, так как она способствует разветвлению и развитию отношений на протяжении истории жизни, часто изменяя исходные отношения весьма глубоко.

Обычно считается, что любовь несовместима с ненавистью или угнетением. В этом кроется причина того, что некоторые женщины, испытывающие любовь к мужчинам и любовь к себе со стороны мужчин, отрицают феминизм и воспринимают его как концепцию, отвергающую или не признающую факт любви вопреки страстным текстам гетеросексуальных феминисток, таких как Шейла Роуботам, Дороти Диннерстайн и Барбара Зихтерман. На самом же деле любовь – это проект, который может переплетаться с проектом угнетения. Психоаналитики показали важность амбивалентности, сосуществование сильных и при этом противоположных чувств по отношению к одному и тому же объекту. Шуламит Файерстоун проанализировала романтическую любовь как искаженную (corrupted) версию любви, возникающую между неравными по своему статусу людьми. Это спорное соображение, но существуют и другие способы связи между гетеросексуальной привязанностью и подчинением. Де Бовуар и Диннерстайн анализируют довольно детально, каким образом любящие женщины интегрируются в проекты любимых ими мужчин как важный механизм поддержки исключения женщин из основных областей публичной сферы.

Однако любовь – это хорошо известный механизм разрушения традиций и условностей, сила, которую трудно канализировать и контролировать. Элоиза и Абеляр, Ланселот и Гиневра, Паоло и Франческа, Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда отнюдь не относятся к маргинальным образам европейской культуры. Мифы обычно убивают их до того, как они достигают преклонного возраста, но образы их живут и будоражат сознание людей своим эмоциональным зарядом. Противоречие между проектом эротической любви и требованиями патриархатных институтов брака, собственностью и системами родства также следует признать источником постоянного напряжения в патриархатном обществе.