Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика - Рэйвин Коннелл (2015)

Вторая проблема – конкуренция с мужчинами. Она стояла на повестке дня значительно дольше – об этом свидетельствует изгнание женщин-рабочих из горного дела и тяжелой промышленности. Однако, как показывает Сьюзен Магари, концепция раздельных сфер занятости, прошедшая длинный путь рационализации, на рубеже XIX и XX веков начала терять свои позиции. Например, школьные успехи у девочек были явно выше, чем у мальчиков. В Австралии в первое десятилетие XX века доля девочек-учащихся в возрасте 14–17 лет была значительно выше, чем доля мальчиков.

Эти изменения не могли автоматически привести к формированию новой фемининности, но они, безусловно, преобразовали поле, в рамках которого формируются половой характер и отношения между разными типами фемининности. Прославление нормативной нуклеарной семьи в середине XX века и апофеоз домохозяйки, описанные Гейм и Прингл в очерке «Формирование австралийской семьи», послужили попыткой разрешения этих проблем с помощью новой модели утрированной фемининности. Тем самым проблему профессиональной занятости предлагалось разрешить посредством сознательного выбора работы по хозяйству как жизненного пути, даже как «карьеры», в духе концепции, пропагандировавшейся журналами вроде «Ридерз дайджест», адресованными состоятельным женщинам. Проблему конкуренции предлагалось решать путем устранения женщин из сфер занятости мужчин, что уравновешивалось бы путем вложения капиталов в домашнюю сферу и облегчения домашнего труда, скажем использования новых технологий типа холодильников. Поэтому средства массовой информации делали акцент на современной домашней хозяйке как некоем новом феномене. В то же время весьма целенаправленно была изменена концепция брака, из которой была преднамеренно устранена идея конкуренции. В популярной литературе 1950-х годов, посвященной браку, особо подчеркивались такие моменты, как партнерский брак (companionate marriage), чувство единства и проведение времени всей семьей.

На одном уровне эта модель была навязана женщинам социальными интересами, стоявшими за подобными решениями проблем, не в последнюю очередь интересами производителей домашней техники, которые проводились через новые техники массовой коммуникации. На другом уровне это было подлинное решение проблем профессиональной занятости и конкуренции, к которому многие женщины приходили вполне сознательно.

Решение обозначенных нами проблем оказалось исторически преходящим. К 1970-м годам женщины, чье детство и отрочество пришлось на 1950-е, составили основные движущие силы нового феминизма. Дороти Диннерстайн в своей книге «Русалка и минотавр» предлагает замечательное психодинамическое объяснение этого феномена в Соединенных Штатах. Она подчеркивает амбивалентность либерального родительства, приведшего к формированию поколения мужчин 1960-х годов, принадлежащих к новым левым. Это поколение смогло порвать с государством и его истеблишментом, но не со своими мужскими прерогативами. Либеральное родительство также привело к формированию женщин, которые, начав с участия в радикальных студенческих и антивоенных движениях, стали переносить этот новый опыт и идеи на проблемы своего собственного отчуждения от политической власти.

Более горькую интерпретацию диалектики возникновения феминизма можно увидеть у Файи Тейлор, австралийской преподавательницы, у которой мы взяли интервью в процессе нашего исследования школ. Во время нашего разговора она стала вспоминать историю своей семьи: