Воронята - Стивотер Мэгги (2012)

В ответ Ронан погрузил пинцет в пластиковый мешок на одеяле напротив него. Гэнси сильно сомневался, что хотел бы знать, что это за серая субстанция была зажата пинцетом. Как только ворон услышал шелест мешка, он повторил снова этот звук — режущий ухо вопль, переходящий в бульканье, поскольку он заглотнул то, что ему предложили. Это пробудило одновременно два рефлекса Гэнси: пожалеть и заткнуть тому клюв.

— Что ж, так продолжаться не может, — сказал он. — Ты собираешься сделать так, чтобы он замолчал.

— Она должна есть, — ответил Ронан. Ворон проглотил еще одну порцию. На этот раз это прозвучало больше как уборка пылесосом картофельного салата. — Каждые два часа в течение первых шести недель.

— Разве нельзя ее держать внизу?

Тогда Ронан приподнял маленькую птичку в направлении друга.

— Это ты мне скажи.

Гэнси не нравилось взывание к его доброте, особенно когда она боролась с желанием поспать. Конечно, не было никакого способа, которым он спустит ворона вниз. Вероятность этого была крохотной. Он был не уверен, было ли это крайне мило или ужасающе мерзко, и его беспокоило, что им сейчас управляло и то, и другое.

Позади него Ноа вмешался жалостливым голосом:

— Мне не нравится здесь эта штука. Она напоминает мне о…

Он умолк, как часто делал, и Ронан указал на него пинцетом.

— Эй, чувак, оставайся вне моей комнаты.

— Заткнитесь, — сказал Гэнси обоим. — Тебя это тоже касается, птица.

— Чейнсо.

Ноа ушел, но Гэнси остался. Несколько минут он наблюдал, как ворон поглощает серую слизь, а Ронан воркует с ним. Это был не тот Ронан, к которому Гэнси привык, но это и не был тот Ронан, которого он впервые встретил. Теперь стало ясно, что за музыка раздавалась из наушников, это была ирландская волынка. Гэнси не мог припомнить, когда в последний раз Ронан слушал кельтскую музыку. Музыку Нила Линча. Внезапно он тоже заскучал по харизматичному отцу Ронана. Но больше всего он скучал по Ронану, который существовал, когда Нил Линч был все еще жив. Этот парень напротив него, держащий птицу в руках, походил на компромисс.

Мгновение спустя Гэнси спросил:

— Ронан, что имела в виду экстрасенс? Ранее. Насчет твоего отца.

Ронан не поднял головы, но Гэнси заметил, как напряглись мышцы его спины, будто на них свалился груз.

— Очень Деклановский вопрос.

Гэнси обдумал это.

— Нет. Нет, я так не думаю.

— Да она просто дура конченная.

Гэнси обдумал и это.

— Нет, и про нее так не думаю.

Ронан нашел свой плеер рядом на кровати и нажал на паузу. Когда он ответил, его голос был ровным и беззащитным.

— Она одна из тех телок, которые проникают в голову и выносят мозг по частям. Она сказала это, потому что знала, это могло вызвать проблемы.

— Например?

— Например, ты, задающий мне вопросы, которые бы задавал Деклан, — сказал Ронан. Он предложил ворону новую порцию серой массы, но тот только уставился на него, протыкая взглядом.

Гэнси удрученно потер подбородок. Кожа неохотно покрывалась щетиной. Он знал, что отклоняется от темы, но позволил себе это.

— Растет?

— Чувак, ты же не собираешься делать эту бородатую штуку, да? Я думал, ты шутил. Знаешь, это перестало быть клевым веке в четырнадцатом или когда там жил Пол Баньян[26]. — Ронан посмотрел на него через плечо. У него была легкая щетина, способная расти в любое время. — Просто прекрати. Выглядишь паршиво.

— Это не относится к делу. Она не растет. Я обречен быть недорослю.

— Если ты собираешься говорить дальше про «недоросля», то давай закончим бесполезный треп, — сказал Ронан. — Эй, старина. Не опускайся до этого. Когда твои яйца заработают, борода станет больше. Как гребаный ковер. Ты ешь суп, он фильтрует картофель. Борода станет что надо, как у козла. У тебя волосы на ногах-то есть? А то я как-то никогда не замечал.